Брошенные тексты. Автобиографические записки

Несколько лет назад поздней осенью я снимался тут в Минске в сериале, играя очередного подонка. Вечером прогулялся по городу, весна — и это чувствуется во всем. Не огорчает даже трехзвездочный отель, в который меня поселили. Утром проснулся от того, что кто-то общался в моем номере друг с другом. Какое-то время не открывал глаза, не понимая, как такое возможно. Наконец, приоткрыл — никого. Отодвинул занавеску — прямо на уровне окна в строительной люльке два гастарбайтера о чем-то спорили, или шутили, или объяснялись в любви друг другу, не понял. Но сна больше не было. Запиликал будильник в телефоне, пора собираться на съемку.

26 апреля

Выехал обратно в Москву. В соседнем купе — Николай Бурляев. Мы стояли в коридоре и обсуждали съемки в картине Юрия Кары «Мастер и Маргарита». «Удивительно, как ты правильно сыграл Иуду — не предателем, говорит Николай. Он ведь был самым любимым учеником Иисуса и ради него пошел на эту муку». Я сказал ему, что, когда готовился к роли, много читал об этом и как раз думал о том, какая должна быть сила духа: понимать, что будешь проклят всеми, но пойти на это ради учителя. Николай сказал, что эта роль мне зачтется на том свете. Что главное — быть самим собой и себя познавать. А мы лицедействуем, примеряем разные лица, меняем себя, а Бог Отец один… Троекратно расцеловались и пошли спать по своим купе.

Три дня репетиций в МХТ, «Мастер и Маргарита», «Ретро», и я снова еду в Минск. Два дня съемок там — и на самолете обратно в Москву. После «Ретро» Наталья Тенякова сказала мне: «Запомни градус. Это я говорю, когда стопроцентное попадание в роль». Я и сам чувствовал. Так как-то пошло с первых минут, полетела роль, легко… Жаль, Мягков не видел. Обычно он в зале, а тут… Я так еще никогда не играл Леонида.

27 апреля

Прямо с поезда поехал в МХТ. Репетиция, спектакль. После аплодисментов вошел в гримерную, и тут мне позвонил Табриз: срочно просят в Новом Манеже провести благотворительный вечер и аукцион «Фонда Валерия Гергиева». Иду к костюмерам, беру костюм «Событие», туфли, сорочку, запонки — и через 15 минут я на сцене Манежа. Тепло поздоровались с Наташей Водяновой. Естественно, я не мог упустить шанс использовать ее шарм и влияние на мужчин во время аукциона. Половину лотов удвоил-утроил в цене, предлагая приобрести их как возможность обратить на себя внимание супермодели. «Наташа, прошу тебя, посмотри сейчас на этого мужчину. Просто брось на него взгляд и слегка задержи, и ничего не говори…» Лорд Пинкертон, постоянный аукционист дома «Сотбис», ведет со мной аукцион. Общаемся с ним через зал, пикируем, повышаем ставки. В конце вечера он мне говорит: «Игорь, я так не умею!» «Спасибо, лорд, не новость, конечно, но от вас приятно слышать». Гергиев со словами: «Пожалуйста, не уходи, мы должны вместе выпить вина. И прошу следующую нашу акцию тоже вести».

Ночь, плетусь домой. Говорить не могу, думать не могу, есть не могу, ничего не могу. Утром репетиция, а днем идти в школу к классному руководителю Гриши. Он опять съехал по оценкам и дисциплине.

28 апреля

Школа № 1239. Второй этаж. Сижу, жду педагога. Пришла. Поговорили вдвоем, потом позвали Гришу. Какой он уже большой. Как идет ему этот темно-синий костюм с белой сорочкой. Сижу за школьной партой в классе, смотрю на него, слушаю и вспоминаю, как точно так же мои папа и мама сидят поочередно за партой с откидывающейся передней крышкой, а я в школьном синем костюме стою перед ними. Учитель математики говорит о том, как со мной сложно, как я дезорганизую весь класс. Папа хмурит брови, бросает на меня гневные взгляды так, чтобы видела учительница, всем своим видом говоря: позор. И произносит вслух: «Позор для всей нашей семьи». И вот теперь я смотрю на сына, как бы говоря: «Как может быть такое в нашей семье?» Учительница по математике, она же классный руководитель, не утихает: «Вы посмотрите на него, посмотрите на эти синие кеды. Разве может быть нормальное поведение у такого ребенка? И вообще, как можно нормально соображать в такой обуви?» «Да, вы правы, это безобразие. Гриша, ты понимаешь это? Что ты молчишь?!» — говорю я и одновременно убираю ноги под парту, потому что на мне точно такие же кеды.

Вечером мы сидим в темноте в детской комнате, и Гриша рассказывает мне, как в школе на днях 30 минут целовался с одноклассницей. «По-настоящему, пап. Мы уже не встречаемся, просто друзья, но тут захотелось…» Назавтра ему опять захотелось, а ей нет. Она ему: «Ты меня уже достал». Поругались. «Понимаешь, пап, тяжелая неделя получилась». — «Конечно, понимаю, сын, иначе, естественно, были бы одни пятерки и золотое поведение». Укладываю его спать, как всегда, целую 8 раз. В ногах на его кровати лежат мягкие игрушки, еще чуть-чуть и им уже не будет места. Как летит время! Где ты, розовый плюшевый поросенок, подаренный мне родителями на день рождения? Я спал с тобой столько школьных лет…

2 мая