Бросок Аспида

– После большой зачистки батальону приказано было охранять оставшиеся в Зоне лаборатории. Одной из них и была X-22. Вот только мало кто про нее что-то знал. Пять лет руководил ею профессор Войцехович. Мы даже сдружиться успели с ним! Хороший был мужик, хотя и со сдвигом. Впрочем, в Зоне другие и не засиживались. Что они делали в лаборатории той – не наше это дело было. Наша задача – людей лишних к ней близко не подпускать. И никого из нее без команды не выпускать. Когда поступил приказ опечатывать все научные объекты в Зоне, мы, конечно, обрадовались таким переменам. Уж больно надоело мотаться по Зоне моим ребятам. Каждый выход кого-то теряли. То аномалии, то зверье… Но куда чаще от бандитов, наемников и представителей разных кланов доставалось бойцам. Нет хуже зверя, чем человек. А в Зоне и подавно. Целый месяц ушел у нас на то, чтобы приказ выполнить. По два-три рейда в день делали. Вывозили, проверяли, консервировали. Все лаборатории, базы научные, оборудование, людей… Не спали почти, но ни одного происшествия не случилось. Лаборатория Х-22 стояла последней в списке. Персонала там было немного: шесть человек плюс Войцехович.

– Мне про этот рейд Шебанов рассказывал… – вставила Спирина.

– Так вот, – продолжил полковник, – и людей в лаборатории было немного, и оборудование вывозить не требовалось, поэтому решили мы с профессором, что своим ходом можно будет выбраться. Охрана у них из наемников тогда была. Я своих людей снял с объекта, как только приказ о консервации поступил. Войцехович наемников выпроводил и ждал, когда я со своими бойцами прибуду, – уговор у нас такой был. Мой батальон в Лиманск с утра колонной поехал, остатки базы научной закрывать. Машины под завязку загрузили, ученых усадили и в обратный путь. На перекрестке я вызвал Шебанова с десятью бойцами, машины дальше отправил, а мы к лаборатории пошли. Все закрыли, опечатали и двинулись обратно. Нам до базы на складах дойти было всего ничего. Бойцы с учеными впереди шли, а мы с профессором за ними. Смотрю, а Войцехович еле плетется, согнулся весь, шлем снял, тяжело дышит. Плохо, говорит, мне. Давно по свежему воздуху не ходил. Забрал я ранец у него, а профессора вперед к Шебанову направил. Следи, говорю, капитан. Головой отвечаешь. Уже заводские ангары видно было впереди, когда Выхлоп нас накрыл.

Анна хотела что-то сказать, но Догнич опустил ей руку на колено и приложил палец к губам. Женщина махнула в ответ рукой и промолчала.

– И это, значит, лейтенант разболтать успел? – хмыкнул полковник, верно истолковав мимику дочери. – Ладно, черт с ним, срок давности вышел, так что имел Шеба право. Но вот что дальше было, он уж точно не знал.

– Он был уверен, что ты погиб вместе с остальными, – все же не выдержала дочь. – Довел Войцеховича после Выхлопа до военных.

– Я знаю, Анюта. – Спирин сделал глоток из стакана. – И знаю, что с ними стало после. Со мной тоже странности начались. И это главная причина, почему я тут, в Зоне, остался.

Анна вопросительно посмотрела на отца.

– Хочу, чтобы ты меня поняла. Чтобы осознала, почему я не вернулся домой. – Полковник закашлялся, прижимая руку к груди. – Я не знаю как, но очнулся я после Выхлопа в лесу. Пошевелиться не мог, лишь глазами вертел. Пролежал так несколько часов, наверное. Только к ночи смог подняться. Решил дорогу найти какую-нибудь, а дальше, типа, видно будет. К перекрестку на Лиманск вышел. Вот, думаю, хорошо, что далеко не унесло. Пошел к складам. Долго шел. И оказался снова у перекрестка. Удивился я, конечно. И опять пошел. И опять – перекресток. Ходил так по кругу, пока утро не наступило. Тогда решил попробовать в другую сторону, набрел на эту деревню, на этот самый дом. Тут и уснул.

– Закружил тебя Выхлоп, Дед, – проговорил Догнич. – Такое от пузыря пространственного случается. Но в пузыре выхода нет, а тебе, значит, повезло его найти.

Полковник покачал головой.

– Нет, Дог. Нет выхода. Это мой личный пузырь. Большой, но пузырь. И где из него выход, я не знаю до сих пор. Куда бы я ни шел – возвращаюсь к Лиманскому перекрестку. Пробовал даже выехать на машине – кружит и выезжает к развилке.

– Как такое может быть? – зажмурившись, потрясла головой Анна. – Это ведь невозможно!

Спирин поднял на нее грустные глаза.

– Шут его знает, Анюта. Но я уже смирился.

– Это же Зона, Анна Алексеевна. – Усмехнувшись, Догнич поднялся на ноги, прошелся по комнате и остановился рядом с полковником. – Дед, чайком-то угостишь?

– Я предупредил, Дог, – кивнул на стакан Спирин и продолжил рассказ: – Но вскоре я сообразил, что не только этим сюрпризом наградил меня Выхлоп.

Анна тяжело вздохнула:

– И одного бы хватило с избытком.

– И я так подумал, когда однажды утром увидел себя в зеркале. Старею я слишком быстро, Анюта. Слишком быстро.

Дог замер со стаканом в руке.

– А ведь и правда. Из болота ты меня вытащил лет десять назад. Получается, что тогда тебе было чуть больше пятидесяти.

– Пятьдесят четыре, – уточнил Спирин.