Буча. Синдром Корсакова

Далеко в городе застреляли очередями, одиночными и снова очередями.

Взорвалось. Взорвалось еще. Стекла звякнули в вагоне.

На желтой стене висит календарь за март — горничная с головой Пестикова и розовое с кружевами. Кресты в квадратиках. Портрет сапера, и подпись с датой смерти.

Полезно писать от руки. От руки получается быстрее — так, что мысли не убегают, а остаются собранными и формируются далее в глубокомыслие.

«Дневники пишутся от руки, перьевой ручкой на разлинованной странице», — размышлял Вязенкин по утрам. Рано-рано, когда еще солнце не показалось из-за синих гор, тогда и садился он писать. Умное и справедливое всегда писалось ему тихим утром.

«На войне человек становится философом. Философия — это стремление к познанию жизни. Нет, зачеркну „жизни“. Смерти! Конечно. Война же есть кратчайший и вернейший путь для такого познания.

История с обгорелыми тушками подошла к концу. Много было и других историй, и они случались параллельно. Я не забыл. Приберегу те истории для долгих вечеров.

Ну, во-первых, были нелады с диалогами. Вот, к примеру, я, как планировал, отправился с разведкой в город. Эти точечные зачистки — кто про них расскажет. Лучше самому раз увидеть. Лодочник, водитель на „бардаке“, ездит без огней ночью по Грозному. Макогонов командует на выезде. С нами народу человек тридцать. Все в масках. Злые. Мы едем брать подрывника по наводке информатора. Подрывник — мальчишка совсем, ему чуть только исполнилось семнадцать лет. Его, конечно, били. И там в его доме я увидел молодую женщину, тоже почти девочку — ей было не больше пятнадцати. Она прижимала к груди младенца и просила пощадить ее мужа ради ребенка. Тут у меня и возникли нелады с диалогами. Конечно же ей ответили страшно грубо и хотели ударить, но не ударили, а только обматерили. Зубами еще страшно скрежетали. Особенно Тимоха. Особенно калмык Савва. Как мне было потом писать диалоги, если все нецензурно?.. Солдаты нашли тетрадку у этого подрывника, а в тетрадке он записывал факты подрывов солдат. И много было записано дней, когда погибали саперы из Ленинской комендатуры, товарищи Бучи, Петюни Рейхнера и одноногого Сашки. И еще он писал, что ему доставляет удовольствие смотреть, как взрываются солдаты на фугасах, как они корчатся и умирают, что он получает от этого адреналиновую подпитку. Скоро я уехал и не узнал, что с ним потом сделали. Вот такие нелады с диалогами. Мне хотелось показать, как было на самом деле. Ха-ха! Так я постигал тонкости военной литературы.