Будь ближе к врагу своему, или Погоня за оборотнями

— С ним кто-нибудь в это время был?

— Не, засегда один приходил.

— Слушай, Петрович, — обратился Олег к коменданту, — а почему Аваньян до сих пор не выписан из общежития? Он уже несколько месяцев не работает в порту…

— Да, сперва была эпопея с увольнением, сам знаешь, какая волокита выгнать по статье. А теперь надо его найти и вручить уведомление о выселении, а он, как назло, уже который месяц не появляется. Ты, что ль, поможешь его найти?

— Помогу, Петрович, — криво усмехнулся Олег. — Только общаться он с тобой будет из тюремной камеры.

— А что он сделал? За что ты его ищешь?

— Женщину свою забил насмерть.

— Боже ж мой, вражина какой! — громыхнул Скиба. — Ты, майор, не сомневайся, коли я его встречу — зараз приволоку х тебе.

— А вот этого не надо, — покачал головой Олег. — Ненужное геройство нам ни к чему. Тем более что он может быть не один. Если увидите его — сообщите нам, и всё.

— Можешь быть спокоен, Семёныч, — пообещал комендант, — сообщим. И ребят наших, кто его знает, предупредим.

— Спасибо, мужики! — Олег тепло попрощался с портовиками, Виктор молча пожал им руки. Вообще он, неунывающий балагур, с утра практически не проронил ни слова.

Островецкий и Миллер вышли на улицу, где их ждал Венский.

— Кое-что нарыл, — бодро сказал он. — Адреса, телефоны…

— Погоди, Женя, — перебил его Олег. — Отойди немного покурить.

— Я не курю, — нахмурился Венский.

— Тогда просто отойди. Не обижайся, мне с капитаном тет-а-тет поговорить надо.

Женька вздохнул и отошёл несколько шагов. Олег повернулся к Миллеру и пристально посмотрел ему в глаза.

— Витька, — жёстко произнёс он, — мне не нравится твоё состояние…

— Плохо мне, Олежа. Я же её ещё по школе знал. Даже влюблён был немного. Так, по-детски. Какая девчонка была! А эта тварь, — Виктор закрыл глаза и скрипнул зубами. — Олег, — тихо продолжил он, — а ведь и мы виноваты в ее смерти. Мы обязаны были её спасти. Ты и сам это чувствуешь!

— Послушай, Миллер, — Островецкий схватил его за лацканы куртки и сильно встряхнул. — Либо ты берёшь себя в руки, либо я потребую, чтобы тебя к чёртовой матери отстранили от розыска! В таком состоянии ты мне не нужен. Или нарвёшься на что-нибудь, или в горячке завалишь эту тварь, а потом сядешь за это. Так что — кончай нюни распускать. И запомни: нет на нас её крови! Мы сделали всё, что могли!

На них уже стали недоуменно оборачиваться прохожие: два рослых, крепких парня явно говорили друг другу что-то нелицеприятное, а стоящий неподалёку милиционер старательно от них отворачивался.

— Ладно, Витёк, — подобревшим голосом произнёс Олег, легонько ткнув друга кулаком в плечо. — Поехали на базу.

Фоторобот Командира составили довольно быстро. Саныч отправился размножить его, а Олег и Виктор вернулись в кабинет Островецкого попить чаю и перевести дух. Неожиданно вошёл Лёня Коношошок и устало плюхнулся на стул. Олег молча налил чай и ему.

— Спасибо! — поблагодарил Лёня, с удовольствием вдыхая аромат напитка. — Ребята, вы меня извините, что не приехал помочь с обыском: шеф вызвал.

— Ты уже был у прокурора?

— Да, доложил ему о ходе расследования, в том числе и о твоём предложении по созданию группы. Он немного удивился, но дал согласие. Так что, всё в порядке. Вот только не пойму, зачем такие сложности? Можно ведь было просто договориться между собой начальникам милиции и следствия…

— Лёня, — усмехнулся Виктор, — ты ещё только начинаешь в нашей системе, поэтому ещё не в курсе, как она работает. Вот скажи: у кого сейчас больше всего болит голова о раскрытии ночного убийства?

— Ну, у всех. Совершено зверское преступление, и долг всех правоохранителей города найти убийц и предать суду.

— Это в теории. А на практике — это сейчас самая тяжёлая головная боль уголовного розыска, читай — милиции. Даже не твоя и твоего шефа, хоть это и ваша подследственность. Твой геморрой начнётся позднее, когда тебе преступников приволокут. А сейчас фаза розыска, и первый, кого нагнут в случае чего, это Володька Шестаков — начальник уголовного розыска, ну а за ним начальника милиции.

— А вы?

— А наша хата здесь вообще с краю, тем более что мы уже выведены из состава местной милиции. Для нас в данный момент самыми важными являются совершенно другие дела. У Олега вон — три разбоя и банда автомобильных воров, а у меня — десяток краж и грабежей, — это, не считая полутора десятков «тёмных». Вот это — головная боль наших начальников. И если мы пойдём сейчас к Федотычу с просьбой о подключении к розыску убийц, мы выслушаем о себе много интересного. Ничего, конечно, нового, но вполне нецензурного. Вернее, я даже и ходить к нему не стал бы. На такой подвиг у нас только Олежка способен. А закончилось бы всё очередным «боем быков»…

— И даже если бы мы пошли с этим к Лёве, — подхватил Островецкий, — то он спокойно бы нас выслушал и посоветовал бы заниматься своими обязанностями, а не отбивать хлеб у уголовного розыска…

— …и был бы совершенно прав, — закончил фразу Миллер. — Потому что его головная боль — это дела, которые находятся у нас в производстве.