Будапештская весна

Еши, вернувшись в убежище, не находил себе места. На лбу его выступили капельки пота: случайно услышанные последние слова унтера глубоко запали ему в душу. Иван встал, но тут же снова сел. Кому рассказать об этом? Буряна и его приятеля он боялся и не разговаривал с ними с того страшного дня, а с фабрикантом и другими был вообще незнаком.

— Голова кружится, выйду-ка я наружу да хлебну свежего воздуха, — тихо проговорил он, надевая пальто. На лестнице Иван столкнулся с Чапо, который как раз возвращался из котельной.

— Это вы спустили воду? — спросил его унтер, передернув рыжими усами.

Еши охватило чувство противоречия, поэтому он сказал:

— Я, — и остановился на лестнице, двумя ступеньками ниже унтера.

— Зачем вы лжете?! — набросился на него Чапо. — Да вы и представления не имеете, какой кран куда следует закручивать!

— Это я спустил воду! — упрямо повторил Иван.

Чапо остановился:

— Значит, и вы с ними заодно? А я-то уж было подумал, что жена ошиблась, сказав, что в среду ночью не двое, а трое вернулись в убежище!..

Не попрощавшись, унтер зашагал вверх по лестнице.

— Куда ты пошел?! — крикнул ему вслед Иван, но унтер не ответил, и через минуту его фигура исчезла, мелькнув в проеме двери.

— Куда ты?! — еще раз крикнул Еши. Втянув голову в плечи, он продолжал стоять на лестнице. Вдруг перед ним появилась черная собака. Она несколько раз тявкнула и побежала за унтером. Иван бросился вслед за ней. Они пересекли парк и свернули налево. Вдалеке он увидел Чапо, тот шел уже через теннисный корт. Иван побежал за унтером и вскоре догнал его.

Чапо, заметив, что за ним идут, обернулся:

— Что вам нужно? Вы что, не слышите? Что вам от меня нужно? Возвращайтесь в убежище!

Унтер хотел было крикнуть еще что-то, но, увидев взгляд Еши, оцепенел от страха.

Еши сунул правую руку в карман пальто и, не вынимая ее, отвел предохранитель пистолета назад, как учил его Пирош в ту ночь. Затем не спеша вытащил пистолет из кармана и прицелился в Чапо.

— Нет!.. — тоненьким, почти детским голосом закричал унтер. Иван закрыл глаза. Грянул выстрел. Унтер боком упал на землю, уткнувшись лицом в кучу снега. Шапка свалилась с его головы. Иван подошел ближе и еще раз выстрелил в унтера.

Еши с жадностью вдыхал в себя весенний воздух и никак не мог надышаться. Он отвернулся от унтера: тот уже не интересовал его. Филолог весь превратился в слух. Стреляли совсем рядом, на соседней улице. Это строчили русские автоматчики. Одна шальная пуля залетела во двор университета и прочертила на асфальте длинную линию. Сад Трефорта вдруг ожил: там уже были русские.

«СТАРЫЙ ТОПОЛЬ»

Когда я впервые появился в ресторане «Старый тополь» в военной форме, то неожиданно оказался в центре всеобщего внимания. Вот уж не думал, что взбудоражу этим завсегдатаев. Меня довольно мало знали здесь. Чем я занимаюсь днем, никому толком известно не было, зато вечера я регулярно просиживал в ресторанчике. Ничего особенно интересного рассказать о себе я не мог: живу одиноко на подачки домашних, интересуюсь историей искусств, а именно — ранней готикой.

Десятого числа я получил повестку и сразу же явился на призывной пункт. Мне сказали, что со дня на день может прийти приказ о выступлении и потому надо быть готовым в любую минуту. Затем мне выдали увольнительную до следующего утра, и вечером я не преминул показаться в ресторане. Я знал, что военная форма мне идет, и потому не стал переодеваться в гражданское.

Когда я вошел в зал, за центральным, самым длинным столом сидело уже много народу. При моем появлении по залу пронесся одобрительный гул.

— Йенеке, садитесь рядом со мной! — громко крикнула мне с противоположного конца стола Жажа.

Я молодцевато щелкнул каблуками, чем вызвал дополнительное оживление у собравшихся. Обойдя стол, я подошел к Жаже и сел.

— Какое у вас звание? — спросила она.

— Лейтенант.

— А я и не знала, что вы военный! Никогда бы не подумала, что увижу вас в военной форме.

Жажа, супруга танцовщика и хореографа Сворени, была единственной женщиной среди нас. Красивая, я бы даже сказал, чересчур красивая женщина. Стройная, гибкая, с копной светлых волос, темные глаза обрамлены длинными ресницами, черные брови, тонкий нос с нервными ноздрями и удивительно белая кожа! Других женщин в этом обществе не жаловали, большинство его членов были холостяками.

Заправлял всем здесь Геза Марих, молодой, но уже известный режиссер с красивым мужественным лицом и холодными голубыми глазами. Это был человек с поистине энциклопедическими знаниями. Приходил он обычно вместе со своим другом Ечи, который работал в городском магистрате. Если не ошибаюсь, они тогда и жили вместе.

До Мариха душой общества был Тибор Радвански, но потом его назначили директором музыкального театра, и он стал редко бывать в ресторане, а если и появлялся, то молча ужинал и сразу же уходил.