Будапештская весна

Около полуночи столбик термометра упал до минус шестнадцати градусов. Поручик Варсеги совсем потерял голову, но, сколько он ни кричал, приказывая двигаться, колонна будто вмерзла в снег. Самым умным оказался маленький Данч: достав из-под брезента грузовика мотоцикл, он предложил послать на нем двух посыльных за подмогой. Как-никак мотоцикл — более удобное средство передвижения по снегу, а если он где и застрянет, его легко перетащить на руках.

Солдатам тем временем выдали по порции рома, а в полевой кухне вскипятили котел чая. Постепенно метель прекратилась, хотя все еще шел редкий снежок. Чтобы хоть как-то обогреться, пришлось запустить моторы на холостой ход.

От выпитого рома настроение у солдат поднялось: они запели песни. Довольно странное зрелище представляла наша колонна со стороны: посреди дороги стоят полузанесенные снегом машины с включенными фарами, а из них несутся песни.

Неожиданно вдалеке, откуда-то с юга, послышались выстрелы: сначала — три, потом — четыре, а затем несколько автоматных очередей. Варсеги приказал немедленно погасить фары и прекратить пение. Вся рота вмиг притихла, внимательно вслушиваясь в темноту, но больше выстрелов не было.

— Что бы это могло быть? — спросил я у Варсеги, который сидел в машине рядом со мной.

— Наверняка партизаны, — шепотом ответил он.

— Ты так думаешь?

— Кто же еще?

— А ты веришь в те басни, которые рассказывают?

— А ты — нот?

— Кто знает, есть ли здесь вообще партизаны?

— Если б не было, нас бы сюда не послали. Разве не так, а?

— Кто знает… — заметил я и засмеялся. — Я не слишком доверяю логике военных.

Варсеги немного помолчал, а затем, шумно вздохнув, сказал:

— Зато у тебя типичная логика сугубо гражданского человека. Все вы в Пеште только тем и занимались, что прожигали жизнь в ресторанах, и думать забыли, что война под самым носом…

Я ничего не ответил — не хотелось спорить. Я знал, что Варсеги — кадровый офицер. Конечно, он впитал в себя всю военную премудрость, для него свято все, что идет сверху. Мы долго сидели тихо, но стрельба не повторилась. Скоро мы стали зябнуть, и Варсеги разрешил завести моторы.

Время тянулось ужасно медленно: было только два часа ночи. Я ненадолго задремал, очнулся, потом опять задремал, а когда проснулся снова, то решил, что прошло много времени. Однако, взглянув на светящийся циферблат своих часов, ужаснулся: стрелки показывали всего лишь половину третьего.

Тихо посапывая, Варсеги спал, вытянувшись, насколько это было возможно. Возле машины стояли двое часовых и тихо разговаривали. Тот, кто был поменьше ростом, рассказывал, что дома он сговорился с одним знакомым и они вместе открыли маленькую лавочку, где продавали текстиль. Патент был выправлен на имя его жены. Торговля шла довольно бойко, к сожалению, часто не хватало товаров. А теперь они хотят приобрести патент на оптовую торговлю…

Ступни у меня согрелись от работавшего на холостых оборотах мотора, но выше колен ноги мерзли. Достав бутылку с ромом, я сделал пару глотков и, закутавшись в шинель, снова задремал. Проснулся я от громкого тарахтенья.

Это на помощь к нам прибыли тягач и снегоочистительная машина. Они подошли той же дорогой, по которой ехали мы. Снегоочиститель расчистил нам путь, а тягач по очереди вытащил наши машины из снега. Вскоре мы выехали на бетонное шоссе. На рассвете снег прекратился.

Я чувствовал себя прескверно. Обычно я курю совсем немного, но в тот день курил одну сигарету за другой, так что у меня в горле запершило от дыма. Часам к десяти утра мы выехали к Тисе. Река замерзла, и лед, по нашим предположениям, вполне мог выдержать грузовики.

Село, где мы остановились, находилось в местах, как я узнал потом, заселенных при Марии-Терезии. Основными жителями здесь были солдаты сторожевой службы, или, как их еще называли, речные казаки, так как они несли службу преимущественно вдоль рек. Сейчас их и в помине не осталось, а их потомки, по национальности главным образом сербы, почти все были рыбаками. Когда мы проезжали по селу, улицы казались пустынными и лишь собаки громко лаяли нам вслед.

Мы расквартировались в здании школы. Офицеры расположились в учительской. Жандармское подразделение, приданное нам, должно было остановиться тут же, но пока лишь прибыл головной дозор.

Я помылся, побрился, а затем вместе с Варсеги пошел вдоль села. Оно оказалось довольно чистым и приятным на вид, но и на этот раз на улицах не было ни души. Все лавки были закрыты. В самом центре села стояла старая церковь. Нам захотелось осмотреть ее изнутри, но, сколько мы ни стучались, нам никто так и не открыл. Позади собора мы увидели на снегу босого мужчину в тулупе. Он лежал, не двигаясь. Мы подумали, что он мертв, но когда подошли ближе, увидели, как он тяжело дышит. Тело его время от времени вздрагивало. Я громко спросил:

— Что с вами?