Будем как боги

Фишер в который раз похвалил себя за то, что сумел собрать себе такую команду – все они были выходцами из самых низов, бывшими босяками, которым Фишер дал все, и они прекрасно понимали, кому были обязаны этим «всем». А еще – никто из них не был обременен семьей, их семьей была их команда.

Но вот гости… тут все было не так просто.

Фишер, в общих чертах понимал, что произошло – еще до того, как включил консоль и вышел в Интернет. Он, конечно, не знал деталей, но это, в конце концов, было не важно. Важно было то, что, вполне в соответствии с бессмертными Законами Мерфи, то, что могло сломаться – обязательно сломалось.

Гарри предусматривал и такой вариант. Даже, можно сказать, считал его основным. В этой ситуации его партия была выигрышной в любом случае.

Америка… его величайшее очарование, его самое большое разочарование. Когда-то это была великая страна, но к моменту, когда счастливо избежавший норийского холокоста Гарри, в сопровождении растерянных и подавленных родителей оказался под сенью Статуи Свободы, она больше не была таковой.

Первое, что уяснил Гарри, – Америка больше не готова принимать с распростертыми объятиями всех и каждого и сразу же предоставлять возможности реализовать свои таланты. На страже интересов «коренных» американцев, потомков покорителей Дикого Запада, от понаехавших стояла грандиозная бюрократическая машина. Прорваться через эту твердокаменную защиту оказалось вовсе непросто.

Второе, что понял Гарри, – миф о том, что Америкой правят евреи – это только красивая сказка, мыльная опера, вроде «Династии» или «Санта-Барбары». Еще точнее – завистливая басня, придуманная местными лузерами.

Америкой правили американцы, и, конечно, среди них были те, в чьих венах струилась еврейская кровь, но это не имело для них большого значения, также, как для потомков англосаксов все христианство свелось к рождественской индейке. Здесь не было ни иудея, ни эллина. Зато было могущественное и несокрушимое здание иерархии, на вершине которой находились банкиры федеральной резервной системы, владельцы транснациональных корпораций, кланы потомственных политиков, вроде Кеннеди и Бушей. И для них ты был не единоверцем, не соплеменником, даже не согражданином – ты был букашкой. Такими букашками представлялись люди из окон Эмпайр Стейт Билдинг и Башен-близнецов.

И опереться здесь было не на кого. Спасибо, что «Джойнт» сумел их хотя бы вывезти, дать какой-никакой приют и немного помочь с пробиванием через бюрократические рогатки. А дальше сам…

Еще, правда, тот же «Джойнт» впоследствии помог Гарри устроиться в высшее учебное заведение – не Бог весть какое, новый институт Весткост Менеджмент, рассчитанный как раз на таких мигрантов, как он.

Минусом этого было то, что Гарри пришлось уехать из Нью-Йорка в Калифорнию, оставив родителей в Ривердейле, где отцу дали место при синагоге.

Гарри понимал, конечно, что летит не к бабушке на пироги. В Америке у него не было ни родни, ни связей. Конечно, если рядом есть евреи, то еврей не пропадет, но у Гарри в отношении этого было свое мнение. Он вообще решил не полагаться ни на чью помощь. «Не верь, не бойся, не проси». Ему и так дали много – то же место в Весткосте, даже с какой-то стипендией от «Джойнта». Дальше сам.

И Гарри пообещал себе, что обязательно пробьется. Достигнет самой вершины. Нет, не Овального кабинета – политическая карьера, по обоснованному мнению людей, которым Гарри доверял – это тот же шоу-бизнес, только на другом уровне. Цирк для неудачников, верящих в демократию. Президент, сенатор, конгрессмен – все они марионетки в ловких и натруженных руках. Политики сами ничего не решают.

Все решают деньги. Мертвые президенты благословенной страны, простиравшейся от пляжей Флориды до башен Сиэтла – лучшие друзья любого человека, и самый высший авторитет. Деньги и связи. Надо было обзаводиться и тем, и другим. Но как? Кому интересен какой-то мигрант из бедной страны, тем более – еврей. Кстати, пусть наверху евреев и хватало, но на том уровне реальности, где жил сам Гарри, царил глухой, полузадушенный, но от того не менее опасный бытовой антисемитизм. С ним Гарри столкнулся, пытаясь вступить в одно из Почтенных сообществ. Условно говоря, для евреев он был Гарри, а для остальных так и не перестал быть Гершелем.

К счастью, к этому моменту у Гарри появился дельный советчик, можно сказать, даже друг…

⁂

– Хокма, голосовой режим! – приказал Фишер.

– Слушаю Вас, сэр, – ответил приятный женский голос.

Хокмой звался искусственный интеллект, разработанный для Гарри в единственном экземпляре.

Гарри довольно усмехнулся, вспоминая, как миллионы мишгене по всему миру майнили криптовалюту, даже не подозревая, что их фермы работают для того, чтобы тренировать его Хокму. Сейчас этот искусственный интеллект был самым развитым в мире, хоть и уступал по доступной ему вычислительной мощности государственным интеллектуальным системам России и Китая. Зато у Хокмы было больше опыта в сборе, анализе и интерпретации информации, доступной в Сети.

– Важнейшие последние события, – спросил Фишер.