Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Его не назовёшь плейбоем, что тащит каждую встречную в койку, да и сами девушки вряд ли вешаются на него пачками – оставьте эти сказки для какого-нибудь молодёжного сериала. Но ему явно импонирует женское внимание, а новая учительница вполне симпатичная. Так почему бы не попрактиковаться на ней?

Интересно, когда ему это надоест? И добьётся ли он цели? А если всё получится, как он поступит в дальнейшем?

Спустя пару минут, Рейчел сумела упорядочить мысли, после чего прошла мимо сплетников с гордо поднятой головой. Она чувствовала взгляд, направленный в её сторону изумлёнными школьниками, но не обернулась.

Добравшись до учительской, положила на стол все учебные материалы, прихватила сумочку и отправилась в уборную. Более подходящего места для того, чтобы порыдать, отводя душу, в школе не было. Благо, что последнее занятие в тот день уже прошло, и перед Рейчел не стояла перспектива появиться в аудитории с припухшими веками, покрасневшим носом и размазанной по щекам тушью.

Проведя в осадном положении несколько месяцев, Рейчел поняла, что в жизни нужно что-то менять, после чего собралась с силами и пригласила Курта на встречу. Не на территории академии, само собой, а за её пределами. Пересечься им удалось несколько дней назад, в одной из кофеен. Рейчел нервничала, посматривала на часы и успела выпить несколько стаканов бодрящего напитка, прежде чем увидела Курта, направляющегося к зданию кафе. Рейчел сомневалась, что он вообще придёт. И снова ошиблась.

Он пришёл и не с пустыми руками. Тот букет, что был у него в руках, Рейчел посчитала очередной насмешкой.

– Хочешь, чтобы я покинула академию?

Долго оттягивать решающий момент Рейчел не стала, сразу же задав интересующий вопрос. Молчание, повисшее над их столиком, было поистине удивительным. Как будто именно там, где находился он, время по-настоящему замерло. Вокруг кипела жизнь, люди активно общались, оттуда, из этого живого мира, до Рейчел доносилась речь, звон ложечек о блюдце, смех…

А они с Куртом находились в звенящей тишине.

– Нет. С чего ты взяла? – спросил он, опускаясь на сиденье и продолжая держать букет в руках, словно опасался, что его отходят цветами по лицу, потому не торопился их презентовать.

– По-моему, очевидно. Разве нет? Ты ведь нарочно всё это делаешь, пытаешься меня спровоцировать лишний раз, чтобы потом по школе поползли слухи, и меня оттуда выставили с позором и пометкой в резюме о моральной нечистоплотности. Твои одноклассники вон ставки делают, когда тебе надоест играть, и я не сомневаюсь, что они знают больше меня, потому позволяют себе подобные высказывания. Послушай, Курт. Наверное, я сейчас упаду в твоих глазах и буду выглядеть жалкой, но не могу не попросить. Позволь мне спокойно работать. Ты всё равно выпускаешься в этом году, часто пересекаться не придётся. Осталось всего лишь несколько месяцев, и я…

– Рейчел.

Больше он ничего не сказал. Просто позвал её по имени, прерывая импровизированную речь, что звучала не слишком убедительно – ничего более проникновенного Рейчел на ум не приходило, а молчать она не могла. Равно как и вывалить на Курта все подробности своих переживаний. Нужно было говорить хоть что-то, вот Рейчел и говорила, стараясь не думать о грандиозном падении, в переносном, разумеется, смысле.

– Что?

– Я это делаю не специально. То есть, специально, но не для того, чтобы по школе распространялись слухи. Не для того, чтобы мои одноклассники обсуждали сложившуюся ситуацию. И уж точно не для того, чтобы тебя уволили. Я просто не знаю, как ещё привлечь твоё внимание. Не буду же я красть учебные пособия и план урока, а потом играть в детский сад, убегая и вопя, что отдам их только в обмен на поцелуй, ну или ещё что-нибудь в этом роде.

– Курт… – теперь Рейчел растерялась окончательно, поскольку ожидала иного ответа на свои обвинения. – Даже не знаю, что сказать.

Она растерянно улыбнулась, отставляя в сторону стаканчик с недопитым кофе. Горьковатый привкус прочно осел на языке, а она заметила это только теперь.

– Я не постарше, к сожалению, – произнёс он. – Наверное, потому такой дурак.

Чем дольше он говорил, тем сильнее Рейчел становилось не по себе. Не от того, что он был ей неприятен, и это признание, озвученное вслух, а не написанное на листке бумаги, вложенном в папку с эссе, провоцировало лишь отторжение, заставляя на ходу придумывать достойное объяснение для отказа. Признание просто загнало Рейчел в тупик, отрубив все пути к отступлению, которые она прежде оставляла себе.

Курт просил её о втором шансе, точнее, о попытке начать сначала, перечеркнув неприятный эпизод с побегом и молчанием, а она не знала, что ответить. Не потому, что не хотела, а именно по причине миллиона опасений, связанных с работой, общественным неодобрением такой связи, а то и порицанием, боязни, что у них ничего не получится, а неприятный осадок останется. И теперь уже действительно будет внушительным, а не так, как прежде.

Курт эти колебания видел, но с ответом не торопил. Он понимал, что ей нужно время.

– Дай номер своего телефона, – попросил. – Я позвоню позже.