Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

– Тогда почему раз за разом повторяешь одни и те же слова, пересказывая историю вашего знакомства с продолжением? Почему они звучат, как набросок сценария с чужими ремарками, а не как твои собственные переживания? Ты говоришь, что Кейт тебе дороже жизни, но сам в это не веришь. Пытаешься, да, несомненно, но не веришь. Докажи мне, что она тебе дорога.

– Я никому и ничего не собираюсь доказывать, – покачал головой Рендалл. – Личная жизнь – это не чувства напоказ. Разве я ошибаюсь? Просто прими, как данность, и смирись с полученными знаниями. Я женюсь на ней, а ты остался для меня приятным воспоминанием, не более того. Конечно, я говорил неоднократно, что готов предложить дружбу взамен того, чего жаждешь ты, но она ведь тебе не нужна. Верно?

– Дружбу? – Терренс повторил это таким тоном, словно произносил самое грязное на свете ругательство, а не достаточно милое слово. – Хочешь сказать, что после всего, что между нами было, видишь во мне только друга?

– Да. Но если ты не согласен с моим предложением, не стану настаивать. Отсутствие твоего имени в списке дружеских контактов реально пережить.

Рендалл улыбнулся, чем только сильнее вывел Терренса из состояния равновесия. Но он именно такого результата и добивался, нарочно поддевая словами и поступками. Отчаянно борясь не за возрождение хороших отношений, а за победу тотальной ненависти. Что угодно и как угодно, только бы Терренс не узнал правды и не полез вершить правосудие на своё усмотрение, тем самым усугубив ситуацию.

Терренс был прав.

Рендалл не верил словам, срывающимся с губ. Не верил и своим поступкам. Не верил уже вообще ничему, кроме внутреннего голоса, который настойчиво умолял, угрожал, а потом, когда сил на это не осталось, выл от отчаяния.

Ничего бы не изменилось, скажи Рендалл правду.

Набралось слишком много отягчающих обстоятельств, мешающих ему разорвать цепи, сковывающие по рукам и ногам. И он намеренно причинял боль Терренсу, ожидая достойного ответа.

Боль, причинённая в обратную, не заставила себя ждать.

Вопреки ожиданиям, Терренс не бросился на него с кулаками, он просто поднял с пола брошенный стебель, увенчанный жалкими остатками лепестков, которые не были оборваны прежде, размахнулся и ударил по лицу, резко и без предупреждения.

Острые шипы вспороли кожу в нескольких местах, оставляя на память о себе царапины. Выступила кровь.

Рендалл не увернулся, не прикрыл глаза и не закричал, когда его приласкали колючим стеблем.

Он не поднял руки и не провёл пальцами по щеке; позволил капелькам крови сбегать вниз. Он продолжал смотреть на Терренса своими невозможными глазами и молчал, упрямо пытался доказать, что никогда не испытывал серьёзных чувств, только развлекался, зато появление Кейт помогло ему почувствовать, что такое истинная любовь.

Попробовать её на вкус.

Вдохнуть её аромат.

Ощутить трепет от прикосновения к коже любимого человека.

С головой погрузиться в омут любовных переживаний. И его персональным омутом оказалась юная леди Бартон, а не такой же юный мистер Уилзи.

Терренс сжал руку на стебле, позволяя колючкам вонзиться в ладонь. Теперь Рендалл не был единственным, кто истекал кровью. Здесь не обошлось без преувеличения, однако приходилось признавать, что хотя бы минимально, но пострадали оба.

– Больно, Рен? – спросил Терренс, безучастно наблюдая за тем, как по щеке расползается кровавая сеточка. – Вот и мне тоже больно.

Стебель выскользнул из рук, мягко соприкоснувшись с полом, а Терренс подался вперёд и столкнул Рендалла обратно в бассейн, вымещая этим жестом бессильную ярость, что горела в нём и требовала мести, но ничего более достойного придумать не получилось. Своими действиями он говорил, что хочет навсегда избавиться от Рендалла. Пусть он исчезнет и не напоминает о своём существовании. Пусть останется под водой или растворится в ней.

Жест был детским – всё равно, что стукнуть противника в песочнице лопаткой по голове и потом скрыться с места преступления, пока на вой не прибежали взрослые и не заставили просить прощения у пострадавшего.

В конце концов, Терренс знал, что Рендалл с данной стихией на «ты». От этого падения он не захлебнётся, не начнёт бестолково бить руками по водной глади и не пойдёт на дно. Просто нырнёт на пару секунд и вскоре вновь поплывёт.

Потому-то Терренс наклонился, чтобы подхватить брошенный пиджак, и направился к выходу из бассейна, желая поскорее отсюда убраться. Лишь у двери притормозил и обернулся.

Рендалла не было, зато на кипенно-белом бортике бассейна отчётливо выделялось небольшое, ещё не успевшее потемнеть пятно.

Рендалл не выплыл. Он потерял сознание, наглотался воды и… тонул.

*

Пробуждение было не самым приятным.

Голова раскалывалась, а в носу поселился плотный запах лекарств.

Рендалл попытался вспомнить, что происходило с ним накануне, и память услужливо подсунула одно событие за другим, без заминок – по первому требованию.