Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Уезжал Даниэль за пару месяцев до начала учебного года в университете. Ему нужно было время, чтобы осмотреться, привыкнуть к новому месту обитания, изучить обстановку и более-менее адаптироваться, чтобы потом не ощущать дискомфорта.

Провожать его пришли не только друзья, но и те, кто теперь носил статус вторых половин этих друзей. Ещё родители. Но с ними Даниэль разговаривал по дороге на вокзал, собирался и прямо перед отъездом поцеловать мать, пожать руку отцу. Пока была возможность, общался с бывшими одноклассниками.

Герда расплакалась, Кэрмит нахмурился. Алекс по большей части трепался с Николасом, поскольку между собой они дружили, а Даниэль им был, как… Как пятая нога собаке или что-то в этом роде. Они были вежливыми, но отстранёнными. Как и всегда, потому Даниэль нисколько не удивлялся, наслаждаясь последними минутами общения со своими друзьями. Впрочем, несколько прощальных слов у него было заготовлено для каждого из присутствующих. Все они были благополучно озвучены, после чего Даниэль помахал рукой и направился к поезду.

У него не было ощущения, что нить между ним и школьными приятелями разрывается. Они обещали писать ему, и он знал, что через несколько дней действительно обнаружит в почте несколько посланий. Одно из них будет начинаться словами «милый Даниэль», а второе – «мой верный оруженосец».

Традиции нерушимы, и это тот случай, когда такая консервативность радует.

Место у окна способствовало пробуждению меланхолии. Тихой, приятной, но всё-таки меланхолии. Первые полчаса поездки Даниэль только тем и занимался, что наблюдал за пейзажами, проносившимися мимо. Налюбовавшись природой, полез в рюкзак, стоявший рядом, достал книгу.

Нужно было чем-то себя занять, и он решил, что чтение станет наиболее оптимальным вариантом. В качестве альтернативы он рассматривал разговоры с попутчиками, но соседнее кресло пустовало, а лезть к людям, сидевшим на приличном расстоянии, было абсолютно не с руки. Глупо и недальновидно.

В конечном итоге, зачитался настолько, что совершенно не ощущал одиночества, не мучился от невозможности поделиться мыслями с кем-нибудь посторонним. Он следовал за героем и наслаждался текстом, льющимся столь же неспешно, как стекает с ложки густой мёд, обволакивающим и искусным. Увы, но современным авторам подобное мастерство и не снилось.

Даниэль заложил между страниц закладку и потёр глаза.

– В тот самый час, когда томят печали

Отплывших вдаль и нежит мысль о том,

Как милые их утром провожали,

А новый странник на пути своём

Пронзён любовью, дальний звон внимая,

Подобный плачу над умершим днём, –

Я начал, слух невольно отрешая,

Следить, как средь теней встаёт одна,

К вниманью мановеньем приглашая.

Голос Даниэлю был незнаком.

– Прошу прощения?

Даниэль запрокинул голову, желая посмотреть, кто же к нему обратился. Разумеется, и обладателя голоса Даниэль видел впервые в жизни, но в том, что надолго запомнит его, совершенно не сомневался.

Неожиданный собеседник, судя по внешнему виду, был года на два или три старше, но при этом гораздо… ярче. Длинные рыжие волосы, собранные в хвост, голубые глаза за стёклами очков в серой оправе и лёгкая россыпь веснушек на носу.

Одет парень был довольно стильно, а по росту явно превосходил Даниэля, хотя тот себя коротышкой никогда не считал.

– Книга, которую ты держишь в руках, – пояснил незнакомец. – Строки, которые я продекламировал, относятся к части «Чистилище», песнь восьмая. Я заметил, что как раз там ты и остановился, прежде чем вложил закладку. Наверное, сначала моё высказывание могло показаться довольно неуместным, но я лишь процитировал то, что напрашивалось первым делом. В последнее время мне так редко попадаются люди с хорошим литературным вкусом, что я отчаянно радуюсь каждому из своих единомышленников.

– А разве я говорил, что книга мне понравилась?

– Нет. Но это и так видно. Ты был настолько увлечён чтением, что не заметил, как к тебе подошли. На самом деле, я не стал бы беспокоить, но так получилось, что это моё место.

– О, прошу прощения, – вновь произнёс Даниэль, убирая рюкзак и думая о том, что начинать беседу с этой фразы как-то нелепо.

Он же не только начал, но и повторяет её второй раз, как будто больше ничего сказать не способен.

– Да ничего страшного, – произнёс парень.

– Ты… – начал Даниэль, перехватил чужой взгляд и запнулся.

Вопрос мог показаться, как нормальным, так и чрезмерно личным.

– Да?

– Ты далеко едешь?

– Прилично.

– Точнее?

– Это допрос?

– Нет, просто мне нужен гид для прогулок, ознаменованных интересными дискуссиями, – выдал Даниэль, хотя сам от себя подобного не ожидал. – Можно литературными, а можно и на любую другую тему.

Обычно его решимости не хватало и на начало разговора, не то, что на такие вот заявления с подоплёкой.

– А куда едешь ты? – спросил парень, приподняв уголок губ.

Его слова Даниэля не смутили и не поставили в тупик, скорее развеселили и даже способствовали пробуждению уверенности.