Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

По пути домой завернуть в магазин, приобрести полный джентльменский набор, состоящий из алкогольных напитков разной степени крепости, собрать всех друзей и знакомых за одним столом и вынести на обсуждение тему неблагодарных сук, которые счастья своего не ценят. Напиться до поросячьего визга, запустить себя, снять пару проституток, заняться самым грязным сексом в своей жизни, проснуться в луже блевотины в собственной квартире, а то и за её пределами, с трудом вспоминая, что происходило накануне. Позвонить бывшей невесте, обложить её матом, порыдать на плече у своей аудитории, внимательно наблюдающей за развитием непрофессиональной постановки… В общем, пойти по проверенному пути, неоднократно использованному другими брошенными женихами.

Через неделю посмотреть в зеркало, увидеть там омерзительное отражение с алыми, как будто налитыми кровью глазами, лицо, заросшее щетиной, запустить ладонь в засаленные волосы и понять, что так продолжаться не должно. Нужно прекратить страдать и начать новую жизнь.

С чистого листа.

Или как там принято говорить?

С головой уйти в работу, отказаться от отношений любого типа, как необременительных, так и серьёзных, наложив на них вето. Разочароваться в людях, любви, жизни и ещё в чём-нибудь, поскольку в противном случае, образ страдальца будет недостаточно продуманным и недостоверным. Любой, кто внимательно присмотрится, скажет, что всё выглядит недостаточно эмоционально. Какое расставание без трагедии? Обязательно должны быть драмы, скандалы, заламывание рук и обвинения в попытках сломать жизнь. Иначе это не настоящее прощание и не настоящие чувства, разбившие любящее сердце на мелкие кусочки.

Мартин прекрасно понимал, что при наличии желания и должном подходе способен превратить отказ Трис и последующее расставание с ней в трагедию локального масштаба. Достаточно лишь задействовать силу самовнушения, поверить, будто отчаянно любил эту женщину на протяжении двух лет, начиная с момента первой встречи. Любил так сильно, что теперь приходится вырывать из себя чувства с корнями, истекать кровью и отчаянно страдать, не зная, куда податься и как жить дальше. Любил так, что каждый вдох и выдох без любимой даётся с большим трудом, но…

Он знал, что это неправда. Он не испытывал ничего такого или отдалённо похожего на описанные выше симптомы, не нуждался во врачевателях, способных подлатать разбитое сердце, и, честно говоря, испытывал не столько разочарование, сколько облегчение, спровоцированное отказом.

Покупая обручальное кольцо, назначая Трис свидание и придумывая речь с предложением, он чувствовал, что совершает ошибку.

Ему не нужен был этот брак.

Не нужна была эта девушка.

Однако он всё равно пытался реализовать задуманное, желая изменить собственную жизнь до неузнаваемости, избежать всех тех ошибок, что были свойственны его предкам за пару-тройку сотен лет, прошедших с момента вступления в силу этой семейной особенности. Он жаждал обмануть судьбу, переиграть её, но она хохотала над этими попытками и снова выбрасывала на старт, напоминая, что до финала можно дойти только одним способом. То, чему суждено случиться, обязательно произойдёт, сколько бы усилий не было приложено.

Мартин всегда посмеивался над семейными легендами, считая их нелепыми сказками, иногда откровенно издеваясь над старшим братом, разглядевшим в дневниковых записях, запечатлённых на потрёпанных страницах, нечто идеальное и невероятно романтичное. Выиграл спор с Энтони, доказав, что за десять лет ни одна из его пассий не получит отдачи от фамильного проклятья Уилзи. Никто из них не пострадает и о легенде узнает только из рассказа, а не на собственной шкуре прочувствует её действие.

Теперь всё чаще мысленно возвращался к дневникам Роберта и думал, что, возможно, стоит перечитать их самостоятельно, не ориентируясь исключительно на краткий пересказ из уст брата, который слушал через слово, постоянно отмахиваясь и презрительно кривясь. Когда речь заходила о семейной легенде, Мартин превращался в живое воплощение сарказма. Раньше. Ныне что-то в голове щёлкнуло, заставив слегка пересмотреть отношение ко всему происходящему.

В отличие от Терренса, он не стремился каждые отношения, независимо от их продолжительности, связать с легендой и оценить по ней же. Подобное поведение представлялось ему, как минимум, нелепым. Мартин просто общался с интересными ему людьми. Более, менее, но интересными. У них была разная внешность, различный интеллектуальный уровень, разные сферы деятельности – никакого сходства. С кем-то общался недолго, с кем-то приличное время, но ни разу не ощущал ничего такого, что идеально подошло бы под определение помешательства и невозможности отказаться от этого человека.