Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Через десять лет с момента заключения спора, Мартин утвердился во мнении, что на нём легенда, считавшаяся семейной традицией, дала сбой. Он может гордиться собой и сообщить, что все неприятности семьи Уилзи остались в далёком прошлом. Он готов был заявить об этом во всеуслышание, прокричать, стоя на крыше академии, чтобы услышало как можно большее количество людей. Но почему-то не делал, а потом понял, что уверенность его основательно пошатнулась.

В душу закрались подозрения, напрямую связанные с определённым человеком, чьё присутствие в жизни Мартина стало закономерным. Он много раз отмахивался от этой мысли, но она оказалась безумно настойчивой, с каждым разом подкидывая всё большее количество поводов для размышлений, акцентируя внимание на моментах, ранее остававшихся незаметными.

Брак с Трис был его спасением, канатом, удерживающим от падения в бездну. Мартин надеялся, что она ответит согласием, они поженятся – со временем родятся дети, и их семья станет относительно крепкой ячейкой общества. Относительно счастливой. Относительно… какой-нибудь ещё. В любом случае, у него будет крепкий брак и без вмешательства легенды, ломающей чужие жизни в угоду непонятно чему. Точнее, понятно, но как-то нелепо. Воле покойной прапрабабки, обнаружившей дневник супруга и воспылавшей праведным гневом. Ей давно наплевать, а люди продолжают страдать и поныне.

Думая о своих отношениях с Трис, Мартин неоднократно вспоминал историю Роберта и его супруги. Прапрабабка – на самом деле, этих самых «пра» было гораздо больше, уж точно не два поколения между Мартином и Робертом промелькнуло – ревновала к мёртвому, чьи кости давно обратились в прах, а Трис – к школьнику, на чьих губах молоко ещё не обсохло. Школьнику, неспособному привлечь Мартина вообще ничем, если не принимать во внимание смазливую мордашку. Но стоило признать, что внешность была последним, на что Мартин смотрел, выбирая себе круг общения.

Размышлять о любовных переживаниях, связанных с именем Кэндиса, даже в перспективе, было абсурдно. До недавнего времени Мартин не упускал возможности посмеяться над предположениями своей девушки, постоянно напоминавшей о существовании данного человека, а потом не удержался и, спустя несколько лет бесконечных столкновений, как на территории, так и за пределами академии, поцеловал его первым. Не спрашивая разрешения, и не пытаясь хоть как-то обуздать порывы.

Почувствовал ли он что-то необычное в тот момент, когда ощутил теплоту и влагу чужого рта? Да нет, конечно. Ничего особенного не произошло. Были в его жизни поцелуи умелые, страстные и запоминающиеся. Такие, от которых голова шла кругом, и ноги подкашивались, те, которым этот порыв в туалетной комнате ресторана и в подмётки не годился.

Больше всего Мартина смущал не эффект, произведённый действиями, а факт их совершения, и то, что инициативу проявил он сам. Не пошёл на поводу у Кэндиса, а самостоятельно создал подобную ситуацию, потом решил сделать несколько шагов назад и вполне преуспел. Словно что-то встряхнуло его основательно, и всё встало по своим местам.

Мартин перестал всюду и везде натыкаться на Кэндиса. У него появилась возможность передохнуть и переосмыслить случившееся.

То ли семейная особенность определилась с выбором и сделала ставку на эту жертву, то ли приняла к сведению, что кандидатура не подходит, вот и перестала её навязывать.

У Мартина в запасе было два летних месяца, отведённых под попытки разобраться в самом себе и в странностях, его окружающих.

Жаль, что лето не может быть бесконечным.

Жаль, что придётся возвращаться обратно.

Он не забудет об академии, но имеет полное право не вспоминать об её учениках до тех пор, пока не начнётся очередной учебный год, и синие формы не заполонят коридоры здания. Где-то там, среди этой толпы, затеряется парень с совершенно не подходящим ему именем, и, может быть, в этот раз они не будут пересекаться. Разве что на церемонии, приуроченной к выпускному вечеру.

Не так много.

Жить можно.

Но до этого события ещё следовало добраться, в настоящее время на повестке дня были другие люди и другие события, никоим образом не связанные со странным мальчиком, посвящающим свои повести человеку, однажды вмешавшемуся в его скандал с матерью. Ничего толком не сделавшему, но заслужившему вечную благодарность.

Стоило ли причислять данное событие к ещё одному доказательству удачливости? Мартин не знал.

Он старался думать о прошлом как можно меньше, не возвращаться к нему и не анализировать.

Смириться с фактом, что это достояние ушедших дней, значит, бессмысленно раз за разом воскрешать всё в памяти. Нелепо вспоминать платок, пространные замечания о красивых именах, изумлённый взгляд маленького ребёнка, превратившегося с годами в более чем привлекательного юношу, разбросанные тетради и множество других мелочей, связывающих его с представителем младшего поколения семьи Брайт. Всё, что имеет к нему отношение, нужно уничтожить навсегда.

На повестке дня была несостоявшаяся свадьба и рухнувшие надежды, некогда на неё возложенные.