Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Мысли об этом не покидали Мартина на протяжении всего вечера, порядком действуя на нервы и отравляя существование. В целом, несмотря на неплохую атмосферу, Мартин чувствовал себя паршиво, потому постарался с семейного ужина смыться поскорее. Ему предлагали остаться на ночь, но он заверил, что нет никаких проблем. Он не хочет обременять своим присутствием, потому поедет домой и потом даже позвонит, чтобы никто не беспокоился о его судьбе.

Хотя, какие могут быть страхи, в самом-то деле?

Это Терренс позволял себе пить, Элизабет периодически прикладывалась к бокалу вина, Кристофер составлял супруге компанию. Даже Нэнси с Альбертом что-то пили, аргументируя это тем, что душа просит немного праздника.

Трезвенников в компании было трое. Рендалл никогда страсти к алкоголю не питал, потому пил кофе. Дэниэлу банально из-за возраста не наливали. Мартин сам воздерживался, поскольку не планировал задерживаться надолго и с самого начала решил, что уедет к себе. Настроение было не слишком радостное, а обсуждать с родственниками причины своих переживаний он не считал нужным.

Даже если у них в семье принято решать проблемы совместными усилиями. Один за всех, и все…

Да-да, вечная классика французской литературы, характерная и для одной отдельно взятой английской семьи.

Клан Уилзи. Именно так с давних пор называла родственников Элизабет.

Иногда добавляла, улыбаясь: «Моя любимая мафия».

Учитывая большое количество в этой компании лиц, связанных с юриспруденцией – на любой вкус: от адвоката до судьи – звучало двусмысленно и немного комично.

Мартин к родственникам относился с теплотой. Может, не до сердечек и звёздочек в глазах их любил, как заявил однажды, но явно не через силу с каждым из них общался. Сейчас настроение было неподходящее, а потому привычные радости не приносили удовольствия.

Все мысли оказались заняты событиями уходящего дня, воспоминаниями о том, как Кэндис проходил мимо здания академии, и Мартин, стоя у окна, перехватил взгляд, на него направленный.

Приложил ладонь к стеклу.

Кэндис этот жест скопировал и слегка согнул пальцы, словно желал их переплести с чужими пальцами.

Ногти царапнули по стеклу. Неприятный скрежет, не имеющий значения. И ни единой возможности отвести взгляд, будто время остановилось, и момент этот совпал с моментом, когда взгляды пересеклись.

Мартин сомневался в своих способностях, связанных с умением читать по губам, но пребывал в уверенности, что слова, произнесённые Кэндисом, разобрал правильно.

Немного. Всего два.

Навсегда твой.

«Услышав» их, Мартин сразу же вернулся к мыслям о недавнем разговоре и о перспективе ношения колец. Эти слова великолепно подходили для того, чтобы быть увековеченными и запечатлёнными на золоте.

Идеальная гравировка.

Мартин успокаивал себя, говоря, что всё будет хорошо, и вынужденное расставание не только не разрушит, но и укрепит их отношения.

А сам он, пожалуй, вскоре увлечётся коллекционированием билетов. Не тех, что на концерты, начиная от роковых, заканчивая оперой, а тех, что на поезд и на самолёт.

Мартин старался мыслить позитивно и единственное, что сбивало с толку, возвращение снов.

Мартин подумал: стоит немного сменить обстановку, подняться на третий этаж и выбраться на балкон. Проветриться, проанализировать, убедить самого себя в том, что все опасения не имеют оснований и, по сути, своей напрасны.

В одиночестве было ещё хуже, чем при большом скоплении народа.

Мартин хотел вернуться обратно в зал, но услышал шаги и обернулся, вглядываясь в темноту. Свет он не включал. Человек, за ним последовавший, тоже не нарушал сонную тишину загородного дома.

– Снова нужен кто-то, в чьей компании можно выговориться? Или просто наслаждаешься красотой ночного пригорода? – поинтересовался Рендалл, выходя на балкон.

Иногда Мартину казалось, что именно Рендалл – его настоящий брат, понимающий и чувствующий перемены в настроении. Выбирающий для разговоров наиболее подходящие моменты, а не лезущий в душу тогда, когда молчание кажется единственным оптимальным решением. Единственным выходом из ситуации.

– Думал об этом в школьные годы, думаю и теперь. Сесиль тебе и в подмётки не годится.

– Можно ли расценивать данные слова, как официальное предложение работодателя? – засмеялся Рендалл.

– Хочешь сменить сферу деятельности и стать психологом, работающим с моими подопечными?

– Это могло бы стать интересным опытом, – пояснил Рендалл, подходя к балконному ограждению и опираясь на него обеими ладонями. – Если однажды действительно решусь переквалифицироваться, обязательно вспомню о перспективах возвращения в «Чёрную орхидею» в новом качестве.

– Тебе нравилось это время? – поинтересовался Мартин.

– Какое именно?

– То, что связано со школой.

Рендалл задумался.

– Да как сказать… Оно явно было неплохим. Даже не так. Для той поры оно было классным. Не всегда, не во всём, но по большей части. Однако мне нравится жить в этом возрасте, в своём настоящем. Появись у меня возможность вернуться в прошлое, я не стал бы этого делать. А что? У тебя возникала такая идея?