Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

Совсем недавно ему казалось, что он если не смирился окончательно, то хотя бы сумел приглушить былые чувства. Реальность давала ему иной ответ. Ничего он не смог, разве что самообманом виртуозно занимался, разрываясь между чувствами и сыновними обязанностями, не имея возможности выбрать то, что было ему ближе.

Рендалл взмахнул рукой, провёл пальцами по коже. Тяжело вздохнул.

– Умойся, Терри. У тебя лицо в крови.

– Это не то, что я хотел услышать.

– Знаю. Но всё-таки…

– Говори, – хрипло выдал Терренс. – Всё, что так часто повторяешь.

Рендалл с трудом сглотнул, и на шее чуть заметно дёрнулся кадык.

Рендалл понимал, что ни перед кем не обязан отчитываться, ничего не должен говорить в попытках оправдаться. Никто не имеет права распоряжаться его жизнью и ставить условия.

Впрочем…

Будь это так, он не носил бы сейчас кольцо на пальце и не делал объявлений о помолвке.

Не торопился связать себя узами брака с той, кому, на самом деле, несмотря на недавние заявления о готовности полюбить, не был нужен.

Он только кричал о свободе собственных действий, а в реальности подчинялся чужим правилам, жил по чужим законам, доказывая, что он – истинный сын своих родителей, и ради благополучия их сделает всё. Даже убьёт человека. От него требовали намного меньших жертв.

Во всяком случае, родителям так казалось.

– Скажи это, – с нажимом повторил Терренс, замолчал на время и, не дождавшись ответного комментария, продолжил: – Не скажешь. Просто не сможешь произнести заученную речь. Тогда разреши говорить мне. Всего один вечер позволил иначе посмотреть на сложившуюся ситуацию, и теперь я с уверенностью заявляю, что ваша история любви рождена на пустом месте. Вы не любите друг друга, несмотря на многочисленные заверения, коими так активно потчевали окружающих. Если я в чём-то ошибаюсь, и у тебя есть какие-то чувства к Кейт, то она точно не отвечает тебе взаимностью. При любом другом раскладе, это могло бы показаться попыткой самолюбования, стремлением ударить больнее и посмеяться над менее удачливым соперником, но не для нас. Здесь это всего-навсего констатация факта, смешная, нелепая… Какая есть. Кейт жаждала получить в свой театр марионеток меня, привязать к себе и играть, когда ей этого захочется. Но у неё не получилось несколько лет назад. Не получится и теперь.

– Прекрати, – попросил Рендалл.

Терренс просьбу намеренно проигнорировал.

Рендалл не верил, что он ничего не услышал. На расстоянии, их разделявшем, это было просто нереально.

– И если вы действительно не любите друг друга… Почему вы женитесь?

Рендалл прикусил губу, позабыв о том, что незадолго до этого она приняла на себя неслабый удар и только-только начала подживать. На языке вновь появился привкус крови, вопреки многочисленным заявлениям, которые доводилось слышать, нисколько не солёный, а, в большей мере, пресный.

– Я не могу тебе этого сказать, – выдохнул Рендалл обречённо.

– Значит, есть причины.

Терренс не спрашивал, он всё понял и теперь лишь констатировал факт.

– Выпусти меня.

– И не подумаю. До тех пор, пока ты не объяснишь, что происходит.

– Терренс.

– Что?

– Терри, я, правда, не могу. Не трать время на вопросы, потому что ответов всё равно не получишь.

– Я верну тебя, – пообещал Терренс. – Верну обязательно. Чего бы мне это не стоило и сколько бы усилий не пришлось приложить.

– Не думаю, что это возможно.

– Почему?

Рендалл закрыл глаза.

Он не хотел вдаваться в подробности, имеющие отвратительный запах, и ворошить прошлое.

Его выворачивало наизнанку от мыслей о брачном контракте, больше походившем на договор купли-продажи, где оговаривалось немалое количество пунктов того, что он может и что должен делать. Данный список был не таким уж внушительным, в отличие от своего собрата, в коем указывались пункты, запрещённые к претворению в жизнь.

– Потому что моя судьба давно мне не принадлежит.

– А кому тогда?

– Кейтлин Эмилии Бартон, – ответил Рендалл.

Не солгал ведь. Она платила по его счетам. И по счетам его родителей. Взамен он был её игрушкой. Ненужной. Нелюбимой. Но отчего-то пригретой.

– Я так хотел бы тебя возненавидеть. Но не могу. Слишком сильным оказалось противоположное чувство, – невесело заметил Терренс.

– Я тебя тоже, как ни странно, – усмехнулся Рендалл и, вновь открыв глаза, посмотрел на Терренса. – Недавно я узнал, что после окончания академии ты собираешься связать жизнь с юриспруденцией. На фоне этого у меня будет одна просьба. Выбери любой университет, исключив из списка тот, в котором окажусь я. Если всё действительно так, как ты говоришь, моё желание будет исполнено.

Терренс не ответил, но по его взгляду можно было прочитать ответ и узнать направление, в котором он посылал все просьбы, озвученные Рендаллом. Из принципа отправится туда же, и ещё несколько лет будет рвать душу обоим, постоянно находясь рядом.

– Уходи. Просто уходи, – произнёс, спустя некоторое время, когда сумел обуздать нахлынувшие чувства.

Рендалл вопреки всему слышал в голосе иную просьбу, обратную высказанному пожеланию.