Будни «Чёрной орхидеи» (СИ)

После эпичного приветствия со стороны родителей Рендалла и пояснения, последовавшего позднее, чем это всё спровоцировано, он пообещал себе, что обязательно – всенепременно! – окажется на территории дома Стимптонов.

И, как это часто бывало, добился поставленной цели. Разрабатывать хитрый план проникновения на чужую территорию не пришлось, достаточно было дождаться, пока старшее поколение отправится на очередной приём, чтобы напомнить напыщенной аристократии о своём существовании, а сын их останется дома, отказавшись составлять компанию.

Рендалл помнил, как они смеялись над загонами его родителей, лёжа на разворошённой кровати.

– Интересно, эта комната слишком сильно изменилась после моего визита? Или нет?

– Кажется, теперь из неё окончательно исчез дух детства.

– О, да!

Рассуждать о детстве после того, что случилось, было довольно нелепо.

Рендалл помнил, как смотрел из-под подрагивающих ресниц в потолок своей спальни, пальцы касались тёмных прядей, поглаживали, а после стискивали сильнее. Он выгибался навстречу умелому рту, мечтая, чтобы это длилось как можно дольше.

Терренс всегда безошибочно определял его слабости.

Терренс приучал его к себе. К своим прикосновениям, поцелуям и интимным ласкам, о которых Рендалл прежде не задумывался. К эротическим фантазиям, которые казались неисполнимыми, но в итоге отлично претворялись в жизнь.

Вместе они могли попробовать абсолютно всё. Кубики льда и горячий воск, сочетание нежности бутонов роз, скользящих по коже, с помощью которых предписывалось доводить партнёра до изнеможения, и наручников, связывание и секс в общественном месте с наступлением темноты.

Возвращаясь к событиям в спальне Рендалла, можно сказать, что это был не первый опыт орального секса в его жизни, но он определённо считался одним из лучших, а, если говорить откровенно, то и лучшим.

Только дело, скорее, было не в технике – она-то как раз была простой и незамысловатой – а в исполнителе.

Оказываясь в одной постели с Терренсом, Рендалл кричал, кусался, царапался, невозможно стонал и получал самое искреннее удовольствие из всех, какие только существуют на свете. Это было видно по его взгляду, по тому, как менялось выражение его лица. И глаза – тот самый восхитительный цвет – менялись тоже. Они темнели, зрачки расширялись, и лишь по самому краю оставалась тонкая бирюзовая радужка.

Терренсу нравилось, что у Рендалла есть определённый сексуальный опыт. Но ещё сильнее нравилось, что у него нет опыта с мужчинами, вообще никакого, даже минимального – неудачного.

Ему было не то чтобы лестно и приятно, а как-то… тепло от осознания данного факта.

Он сам хотел Рендалла всему научить и, если к тому было применимо это слово, развратить. Для себя. Для них обоих. Чтобы им было хорошо вместе. Хотя, временами казалось, что лучше уже некуда.

Научить говорить о своих желаниях, не бояться проявлять инициативу, уметь не только получать, но и доставлять удовольствие.

Однако иногда Терренс сам не понимал, кто кого развращает. То ли он Рендалла, то ли ровно наоборот.

Ученик был способным – обещал в самое ближайшее время обойти учителя.

Терренс сходил с ума от каждого момента близости и не только интимной, а вообще, несмотря на то, что сложностей в процессе покорения крепости практически не было.

То есть их не было вообще.

С точки зрения охотничьего азарта стоимость победы оказалась минимальной.

С точки зрения чувств и эмоций, это был лучший подарок, какой только можно получить от жизни.

Они упивались отношениями, они были счастливы в этом мире на двоих, который сами для себя придумали.

А потом всё развалилось.

Рендалл бросил Терренсу в лицо слова о банальном любопытстве, желании поставить эксперимент, нагуляться, в конце концов, чтобы потом, в браке не тянуться на сторону, храня верность своей любимой и единственной.

Сказал и ушёл.

Затыкая уши, чтобы не слышать чужого крика, зажимая ладонью рот и прикусывая язык, чтобы не сболтнуть ненароком лишнего.

Игнорировал звонки и удалял сообщения, оставляя их непрочитанными.

Он приказывал себе забыть о Терренсе, поставив на первое место в своей жизни Кейт, но до сих пор продолжал биться в агонии.

С неба закапал дождь. Рендалл увеличил громкость в наушниках, набросил капюшон на голову и зашагал быстрее.

Он знал, что сегодня промокнет до нитки, а согреть его будет некому.

*

– И всё-таки Сорбонна? – поинтересовался Мартин, поставив на столик в гостиной поднос и передав одну из чашек Трою.

– Спасибо. Думаю, что да.

– Это здорово. На самом деле. Твои родители, надо полагать, одобрили выбор?

– Отец говорит, что согласен со всем, поскольку я достаточно взрослый и сам могу решить, чего хочу от жизни. Мама пока… не слишком рада, – признался Трой, сделав в середине фразы выразительную паузу. – Но это не потому, что ей не нравится потенциальная невестка, о чём-то таком пока сложно говорить, да и преждевременно достаточно. Просто она не хочет отпускать меня в другую страну, боится, что процесс адаптации затянется и не пройдёт гладко. Обычные страхи матери, ничего не поделать.