Читаем Будни добровольца. В окопах Первой мировой полностью

«Браво! Отлично! – думает Мозель. – Наконец-то дельце набирает обороты в верном направлении!»

Ну а как же это… облако? Вполголоса:

– Гребаный балаган, Карл, ведь не можем же мы перестрелять эти облака. Они скоро уже будут у нашей траншеи. Еще максимум пять метров. А наши клятые немецкие батареи без толку палят на шестьсот метров – или не знаю, куда там, – позади этого газа.

Вдруг он отскакивает от трубы:

– Надо на позицию! Живо! Попробуем седлать лошадей! Разберите трубу! Телефон с собой! Живее!

Карл пытается возразить:

– Но лейтенант Штойвер всё еще у пехотинцев…

– Некогда дожидаться! Сам справится!

Выбравшись из укрытия наружу через небольшой люк, они еще отчетливее слышат свист и шипение. Мозель глядит в сторону траншеи, пригибая голову.

– Если не долетим до батареи галопом, облако окажется там раньше нас!

Бегут гуськом. Вот и подходная траншея кончилась. Выпрыгивают на открытое место.

Еще вчера тут стояло шесть достаточно сохранных домов. Теперь тут пожарища, из которых рвется пламя.

Быстрее! Только бы эти свиньи не побили нам лошадей!

Минуют пункт связи.

Мозель борется с искушением забежать туда. Там же еще какие-то канониры с 1/96.

Но одного взгляда достаточно: тяжелый бетонный подвал провалился. «Значит, все мертвы», – думает он.

Выше этажом – офицерская квартира.

Над ней больше нет крыши. Дом пробит до самого подвала, хотя перекрытия еще стоят.

В углу этой руины посреди щебня стоит комод с зеленой плюшевой накидкой. В рамке фотография: жена Мозеля.

А, без толку!

Рывок – и они на месте. Слава богу, за развалюхой парни, а с ними офицерские лошади.

– Капитан, такого точного обстрела тут у нас еще не было!

Мозель дергает лошадь за узду, вскакивает в седло и уносится галопом прочь.

4

Холодное железо вложено солдату в руку, и обращаться с ним надлежит ему без слабости и мягкости. Солдат должен колоть, должен вонзить штык врагу в ребра, свистящий клинок должен обрушить он на врага! Это его священный долг, его богослужение.

(Во имя Божье: сочинение дивизионного пастора лиценциата Шеттлера, издательство Карла Сигизмунда. Лейпциг, 1915)

5

Капитан Мозель скачет:

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное