Читаем Будни добровольца. В окопах Первой мировой полностью

Будни добровольца. В окопах Первой мировой

Все восемь на мгновение выпрямились, согнув колени и прижав подбородки к груди. Удары противника стали ложиться прямо возле батареи. Над высотой дождем свистели шрапнельные пули.

Секунды… Наводчик Верштедт отпрыгнул назад, сразу лег на живот и пополз на четвереньках. Он был в трех метрах позади пушки, когда за ним последовал второй. Третий. Остальные. Восемь человек образовали цепочку. Верштедт оказался перед самой большой из трех куч боеприпасов. Схватив корзину, он стащил ее вниз, толкнул и швырнул стоявшему позади. Тот передал дальше. Дальше. Доставка боеприпасов заработала.

Беглым огнем!

Гора почти кончилась.

Внезапно расчеты отшатнулись: широкая полоса синеватого пламени высотой с трехэтажный дом взметнулась в небо. Черные ошметки взлетали на фоне огня. Пятеро канониров из цепочки подскочили и бросились к батарее.

Среди всего этого гвалта раздался громкий глубокий разрыв: в одну из груд боеприпасов прямое попадание. Верштедта и двоих рядом с ним разорвало в клочья.

Снаряды! На сколько еще хватит снарядов?

Штиллер стоял на коленях перед третьим орудием, затем подскочил ко второму, к первому, к капитану:

– Герр капитан, если будем продолжать огонь, то надо постараться доставить оставшиеся боеприпасы.

И снова – красная ракета на высоте!

– Беглым огнем! – кричит Зиберт. Приказ едва слышен у второго орудия, где Россдорф машет кулаками третьему и четвертому. Беглый огонь продолжается с новой силой.

Капитан оборачивается к Штиллеру:

– Лично командуйте новой доставкой! По двое от каждого орудия! Бегом!

Прилет по полю. Он распадается на две части: одна вздымается, выбрасывая пламя на своем острие, другая черными клубами движется вперед.

Штиллер толкает под ребра двоих канониров с первого орудия:

– За мной!

Прыжками перебегает с ними ко второму расчету.

Дальше дело не идет.

Батарею внезапно заливает ярким белым светом, жгучим холодным свечением.

Все поднимают головы.

Над позицией, на высоте около десяти метров, парят два больших желтоватых парашюта с искрящимися магниевыми ракетами. Вскоре между ними появляется аэроплан. Хищная птица невиданных размеров проносится над батареей, делает резкую дугу и пикирует на высоту шесть-семь метров.

Ее пулемет стреляет по артиллеристам.

Можно разглядеть каждую пулю. Стреляет трассирующими патронами. Кругом шипят маленькие желтоватые осы, сверкающие крохотными разлетающимися хвостиками.

Все попадали на животы. Кто-то кричит: «Ложись!» Но как тут спрячешься от противника с воздуха? Вдруг возле второго орудия кто-то вскакивает, выгнувшись дугой, шлепается вниз. Вот и на четвертом кто-то кричит, стоя на коленях, прижимая руки к животу. Есть ли спасение? Смотрят вверх. Вспышки гаснут. Аэроплан пропадает.

Такого никто не ожидал. Воздушный налет ночью, обстрел из пулемета с высоты пяти метров – это что-то новенькое!

Батарея в остолбенении.

Наконец Зиберт уясняет себе их положение. Возле второго орудия рядом с Райзигером лежит канонир Кольпе, тот, что вскочил незадолго до этого. Лицом всё так же в землю. Зиберт осторожно поднимает ему голову. Кровь капает с макушки.

– Без толку! – говорит Зиберт Райзигеру.

К четвертому орудию.

Там наводчик Зеелов всё еще корчится, прижав руки к животу и откинувшись назад. К нему склонились товарищи по расчету, унтер-санитар и Россдорф.

Но что тут сделаешь? Разрезали на нем шинель и штаны: ранение в живот.

Санитар беспомощен. Как это всё перевязывать теперь? Засунешь вату в пулевое отверстие, а она тут же лезет обратно.

Зиберт хочет дать совет.

Вдруг снова свист в воздухе, как будто на позицию налетает вихрь. Опять свечение, снова искрящиеся пули. Самолет вернулся!

Все сбиваются в кучу, скучиваясь у подножия склона.

Подняв на миг голову, Райзигер видит три желтых шара, вылетающих в небо из самолета.

Он тут же опускает голову.

Спустя секунды расчеты бросаются, толкая друг друга: четыре прилета вражеской батареи прямо в их укрытие!

За четырьмя прилетами тут же следуют четыре новых, три в то же место, четвертый немного дальше.