Читаем Будни добровольца. В окопах Первой мировой полностью

7,5-см гранаты легкой полевой артиллерии весом 5,6 кг и зарядом взрывчатого вещества 0,608 кг проникают в землю на глубину 1,80 м и в бетон на 12 см, обладая общей поражающей способностью в 230 м, распространяя 508 осколков.

Глубина проникновения 15-см снаряда в землю – 4,10 м, в бетон – 39 см, вес заряда в. в. – 4,86 кг, общей поражающей способностью 1900 м, количество осколков – 2030.

Снаряд 30,5 см имеет вес 324 кг, сила взрыва сравнима с мощностью железнодорожного состава 10/50-тонных вагонов, идущих на скорости 85 км/ч, распространяет 8110 осколков, проникает в землю на 8,80 м, в бетон – на 90 см.

(Фридрих Зезельберг. Траншейная война, с. 260)

6

В яме за орудием на левом фланге 1/96 сидят вице-вахмистр Райзигер и канонир Винкельман.

Враг всё барабанит.

Яма достаточно широка, чтобы сидеть вдвоем друг напротив друга. Ноги подтянуты к телу, колени вместе, локти положены на них. Лица закрыты руками. Смотрят вниз.

Враг всё барабанит.

7,5-см гранаты легкой полевой артиллерии проникают в землю на глубину 1,80 м.

Иногда один из них шевелится, дергает коленом, крепче прижимает подбородок к груди. Это знак соседу: я еще жив – а ты?

Враг всё барабанит.

Мощь 15-см снаряда сопоставима с силой удара ногой по земле двух пехотных дивизий на марше.

Спустя время – второй. Тоже не может говорить. В конце концов, сосед и не расслышит. Поэтому просто толкает его коленом. Или сильнее прижимает подбородок к груди. Значит: я еще жив – а ты?

Враг всё барабанит.

30,5-см снаряд распространяет 8110 осколков.

Голову рывком приподнимают лишь тогда, в тот краткий миг, когда огненный столб с шипением приближается к краю ямы – так близко, что чувствуется жар. А потом снова закрывают глаза: прилет мимо.

Враг всё барабанит.

7,5-см гранаты, 15-см гранаты, 30,5-см гранаты.

Время от времени оба тела, сидящих в яме, сильно бросает об стенку. Земля резко приподнимается, выгибаясь от удара. Удар передается людям. Плечо врезается в глину, в край стального шлема.

Враг всё барабанит.

Райзигера бросает вперед, он ударяется лицом о край стального шлема Винкельмана. Десны в кровь. Он сплевывает и выпрямляется.

Враг всё барабанит.

Время от времени оба вмиг прекращают сидеть прямо. Словно состязаясь, кто сверху, а кто снизу, они съезжают спиной по глинистой стенке, глубоко вдавливаясь в дно ямы. Так случается, когда прямо над ними проходит струя огня.

Враг всё барабанит.

Вдруг что-то бьет Райзигеру прямо в пряжку ремня. Он чувствует болезненный толчок в живот. Что-то скатывается у него между ног. Он хватает это – оно горячее, осколок.

Враг всё барабанит.

Таращатся себе под ноги. Понемногу наступают рассветные сумерки. Райзигер видит сапоги Винкельмана, Винкельман видит грязные обмотки Райзигера. Райзигер поднимает ладонь и разглядывает ее. Винкельман расстегивает крючки на воротнике и пуговицы на форме.

Враг всё барабанит.

Голод? – Нет. Жажда? – Нет. Курить? – Да. Райзигер лезет в сумку, где лежат бинты, и достает две сигареты. Одну Винкельману. Тот пытается зажечь спичку. Гаснет. То же самое еще два, три раза. Затем курят. Втягивают дым, выдувая его между коленями в землю.

Враг всё барабанит.

Райзигер смотрит Винкельману в глаза, улыбается, указывает на сигарету, кивает. Винкельман тоже улыбается и кивает.

Враг всё барабанит.

Начинается дождь. Он густ, как туман. Убирают сигареты в ямку, прикрыв руками, чтоб не намокли.

Огонь близко от ямы. Оба соскальзывают на дно, при падении сигареты втыкаются в глину. Всё.

Враг всё барабанит.

Дождь становится плотнее. Это уже не туман, а толстые нити, он поливает прямо на стальные шлемы. Прижимаются друг к другу. Колено Райзигера под подбородком Винкельмана. Колено Винкельмана на груди Райзигера. Дождь струями льется по стальному шлему, по сгорбленным спинам, заливает между краями воротника, проникает в сапоги.

Враг всё барабанит.

Глинистая почва отвратительна, как искусственный мед. В яме уже невозможно передвигаться, конечности скользят по осклизлой жиже. Сидеть тоже практически невозможно. Одного движения головы достаточно, чтобы вывести всё тело из равновесия. Упираются руками о землю, чтобы удержаться.

Враг всё барабанит.

Дождь льет.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Образы Италии
Образы Италии

Павел Павлович Муратов (1881 – 1950) – писатель, историк, хранитель отдела изящных искусств и классических древностей Румянцевского музея, тонкий знаток европейской культуры. Над книгой «Образы Италии» писатель работал много лет, вплоть до 1924 года, когда в Берлине была опубликована окончательная редакция. С тех пор все новые поколения читателей открывают для себя муратовскую Италию: "не театр трагический или сентиментальный, не книга воспоминаний, не источник экзотических ощущений, но родной дом нашей души". Изобразительный ряд в настоящем издании составляют произведения петербургского художника Нади Кузнецовой, работающей на стыке двух техник – фотографии и графики. В нее работах замечательно переданы тот особый свет, «итальянская пыль», которой по сей день напоен воздух страны, которая была для Павла Муратова духовной родиной.

Павел Павлович Муратов

Биографии и Мемуары / Искусство и Дизайн / История / Историческая проза / Прочее
10 гениев науки
10 гениев науки

С одной стороны, мы старались сделать книгу как можно более биографической, не углубляясь в научные дебри. С другой стороны, биографию ученого трудно представить без описания развития его идей. А значит, и без изложения самих идей не обойтись. В одних случаях, где это представлялось удобным, мы старались переплетать биографические сведения с научными, в других — разделять их, тем не менее пытаясь уделить внимание процессам формирования взглядов ученого. Исключение составляют Пифагор и Аристотель. О них, особенно о Пифагоре, сохранилось не так уж много достоверных биографических сведений, поэтому наш рассказ включает анализ источников информации, изложение взглядов различных специалистов. Возможно, из-за этого текст стал несколько суше, но мы пошли на это в угоду достоверности. Тем не менее мы все же надеемся, что книга в целом не только вызовет ваш интерес (он уже есть, если вы начали читать), но и доставит вам удовольствие.

Александр Владимирович Фомин

Биографии и Мемуары / Документальное
Мсье Гурджиев
Мсье Гурджиев

Настоящее иссследование посвящено загадочной личности Г.И.Гурджиева, признанного «учителем жизни» XX века. Его мощную фигуру трудно не заметить на фоне европейской и американской духовной жизни. Влияние его поистине парадоксальных и неожиданных идей сохраняется до наших дней, а споры о том, к какому духовному направлению он принадлежал, не только теоретические: многие духовные школы хотели бы причислить его к своим учителям.Луи Повель, посещавший занятия в одной из «групп» Гурджиева, в своем увлекательном, богато документированном разнообразными источниками исследовании делает попытку раскрыть тайну нашего знаменитого соотечественника, его влияния на духовную жизнь, политику и идеологию.

Луи Повель

Биографии и Мемуары / Документальная литература / Самосовершенствование / Эзотерика / Документальное