Будущее капитализма

Он укрепляется в результате каких-то коллективных усилий по достижению общей цели, пусть самой банальной: исследования показывают, что на это работает даже победа национальной сборной по футболу[194]. Он укрепляется переплетающимися актами взаимодействия людей в обществе, которые происходят естественным образом в общем пространстве. Полностью разобщенные группы людей вряд ли могут ощущать какую-то общую идентичность: здесь желательна определенная степень социальной интеграции и сдерживание культурного сепаратизма, источниками которого могут быть образование, идеология или религия. Нам необходимо встречаться. Но прежде всего он укрепляется политическими нарративами общего происхождения и принадлежности. Обращение к таким нарративам — одна из главных задач наших политических лидеров. Отказавшись от идей общей принадлежности, общего места и общей цели, они открыли путь поляризующим идеям принадлежности, когда одни группы претендуют на национальную идентичность и отказывают в ней другим.

Политические лидеры могут обращаться к новым нарративам, но падение доверия к ним изменило структуру отношений власти и авторитета; люди больше прислушиваются к тем, кто находится в узловых точках их социальных сетей, чем к «говорящим головам» из телевизора. Но и социальные сети стали самодостаточными эхо-камерами, вследствие чего у нас просто не стало единого пространства общения. Это наносит колоссальный вред, так как только участие в общей сети коммуникации дает нам общее сознание того, что все мы слышим одни и те же нарративы. Если такого сознания нет, то даже при наличии нарративов общей идентичности сложно создать у людей уверенность в том, что в ответ на принятие ими каких-то обязательств другие люди примут на себя какие-то встречные обязательства. Такие эхо-камеры не только не служат распространению нарративов об общей принадлежности, а становятся средством для навешивания всех грехов на «других». Салман Абеди, устроивший в 2017 году массовый расстрел детей на концерте в Манчестере, вырос в этом же городе, но воспитывался в герметично закрытой исламской среде, пропитанной духом ненависти к «неверным», и не чувствовал ни малейшей близости к людям, жившим с ним по соседству. Эхо-камеры разрушают ткань социума, но я не вижу никакого реального способа восстановления общей арены для обсуждения. Без такой арены на тех, кто пользуется влиянием в каждой из этих эхо-камер: комедиантов, актеров, имамов, эксгибиционистов-экстравертов — ложится новая ответственность. Это лидеры децентрализованного общества, и именно они более всего способны формировать общую «идентичность места», охватывающего все эти фрагментированные сообщества. Распространяемые ими нарративы должны быть предметом пристального общественного внимания. На них нужно оказывать давление, не давая им распространять поляризующие общество идеологические нарративы, на которых они до сих пор специализировались.

Как и другие виды общей идентичности, общее чувство принадлежности к месту или к группе, связанной общими осмысленными действиями, ценно, потому что подкрепляет нашу систему взаимных обязательств. Политика прежде всего национальна, поскольку меры государственного регулирования также осуществляются прежде всего на национальном уровне. Хотя некоторые виды регулирования осуществляются также на муниципальном, региональном и общемировом уровнях, во всех экономически развитых странах главная роль принадлежит национальной политике. В Соединенных Штатах, несмотря на постоянные разговоры о правах штатов, примерно 60% средств тратится не на уровне штатов, а на общенациональном уровне.

В Европейском союзе, несмотря на постоянные разговоры о засилье Брюсселя, 97% средств распределяются не Европейской комиссией, а национальными государствами. Нации и их граждане — это главные субъекты и главное поле публичной политики, и в обозримом будущем это положение сохранится. Первостепенная политическая функция общей идентичности заключается в создании условий, при которых нации становятся опорой для все более плотной системы взаимных обязательств. И именно из-за размывания этой системы страхи и тревоги, порождаемые новыми тенденциями в развитии капитализма, создали глубокие раны на теле нашего общества.