Букет из клевера (СИ)

- Я думаю… боюсь, что твой отец и моя мать были правы: наша затея была ошибкой. Ничего не выйдет – я должен был понять это с первых дней в Дублине. С каждым днём становится только хуже… - он покачал головой, мысленно кляня себя за свою косноязычность.

Сибил сглотнула, глаза её стали наполняться слезами.

- Вот и всё? Всё, что ты мне скажешь? – она опустила затрепетавшие ресницы, одинокая слезинка скатилась по её щеке. Эта слезинка стала каплей раскалённой стали, упавшей на сердце Тома. – Так просто? Я думала… я была так глупа, что думала, что раз уж ты так долго ждал моего решения, я кое-что значу для тебя… Я была слишком глупа, - сипло сказала девушка, резким движением утерев слезинку.

Бренсон метнулся к ней, но остановился, не решаясь прикоснуться к девушке. Она всё неверно поняла, и Том знал, что эти ошибочные выводы разрывают её сердце сейчас.

- Ты думаешь, что я не люблю тебя?! – тихо, сбивчиво проговорил он. Девушка распахнула глаза, и их взгляды встретились. – Ты в самом деле так думаешь? Тогда ты действительно либо глупа, либо слепа, либо жестока… Счастливее меня нет человека в этом мире, потому что ты рядом, но и несчастнее тоже, ведь я вижу, что тебе тяжело. Я понимаю, что потеряю тебя, быть может, очень скоро, потому что такая жизнь не для тебя. Ты устанешь и возненавидишь меня за то, что я обрёк тебя на эту жизнь, - это были слова его матери, но сейчас он соглашался с ними, как никогда прежде. – Возможно, ты уже меня ненавидишь. Без меня, с твоими родными, тебе будет лучше, куда лучше, милая…

- Ты дурак, Том Бренсон, какой же дурак! – быстро прошептала она, но Сибил больше не плакала, а, напротив, улыбалась. Том был окончательно сбит с толку. – Разве ты так плохо знаешь меня, что думаешь, что я испугаюсь трудностей? Да, мне тяжело, это правда, но… Возненавижу тебя?! Разве ты заставил меня работать в госпитале? Я сама этого хочу и я смогу справиться с трудностями. Конечно, мне будет легче, если и ты поддержишь меня, а не оттолкнёшь. Вернуться в холёное спокойствие Даунтона? Ты думаешь, там я стану счастливее, в самом деле? Я люблю его, люблю свою семью… но и тебя я люблю, Том. И, если Даунтон моё прошлое, то ты – будущее. Не отталкивай меня, пожалуйста.

Оттолкнуть её? И прежде это стоило бы Тому всех его сил, а после таких слов он был и вовсе неспособен на это даже под страхом смерти. Он протянул девушке руку, и Сибил тут же переплела свои пальцы с его. Но, казалось, этого девушке было мало: она шагнула к Бренсону, сокращая между ними расстояние до минимума, и обхватила Тома за шею, прижалась к нему и спрятала лицо у него на груди. Рука мужчины дрожала, когда он обвил ею талию Сибил. Ещё минуту назад он был уверен, что это их последние минуты наедине, последнее, что останется в их общей жизни, он был готов отказаться от Сибил ради её же блага, но она не приняла этой жертвы – и теперь не было на этом свете никого счастливее Тома Бренсона.

***

Сибил двигалась как во сне, разнося больным порошки и пилюли. Мыслями она была сейчас слишком далеко от больницы. Перед её взором всё ещё стояло искажённое мукой, но пугающе решительное лицо Тома в тот миг, когда он сообщил ей о том, что намерен отправить её домой в Даунтон. Сперва она была обижена и рассержена тем, что он счёл её такой слабой и переменчивой, способной из-за малейших трудностей отказаться от своего обещания. Ей понадобилось несколько минут, чтобы понять, как он, на самом деле, напуган тем, что происходит с нею, и что его мысли и слова вовсе не его, а всех тех людей, кто смотрел на неё с сомнением и почему-то жалостью, полагая, что её поступок, самое важное решение в её жизни – только баловство, ничего не значащая прихоть избалованной аристократочки. Такими были мать Тома, и доктор Бэксвелл, и все доктора, с которыми они столкнулись, когда Сибил искала работу, и даже лорд и леди Грэнтем. Но, когда они уезжали из Даунтона, он был уверен, что ей хватит сил примерить на себя роль медсестры и жены простого ирландского журналиста; вчера же он готов был признать правоту всех тех людей, мнение которых казалось ему просто смешным месяц назад. Никто не мог ни в чём упрекнуть Тома: в письмах домой, которые исправно писала каждую неделю, Сибил ни разу не пожаловалась на тяжёлую работу, а миссис Бренсон, похоже, было достаточно просто знать, что англичанка ещё не сбежала из их дома. Даже самому Тому она почти ничего не рассказывала о своей работе, лишь в общих чертах, но, похоже, ему было достаточно просто её вида, чтобы сделать определённые выводы. И Сибил было жаль, что она не смогла разубедить его раньше.