Булат Окуджава: «…От бабушки Елизаветы к прабабушке Элисабет»

А мама его, оказывается, ничего не знала про то, что он лежит в больнице. И позвонила Майе в отчаянии: «Я звоню домой, его нет, на работе тоже нет, я не знаю, где он, что с ним?» Майя пообещала, что если что-нибудь узнает, обязательно сообщит. Ашхен Степановна оставила ей свой номер телефона. И когда Майя нашла Виктора, она тут же рассказала об этом Ашхен Степановне. Вот тогда-то та и пригласила её к себе: «Я хочу вас увидеть, нам есть о чём поговорить». Майя ответила, что будет счастлива с ней встретиться.

Был очень удобный момент для знакомства — ведь если бы Виктор не был в больнице и, не дай бог, узнал об их отношениях за его спиной, попало бы обеим. Однако Майя была в смятении: с одной стороны, ей очень хотелось увидеть Витину маму, а с другой — вот так, тайком, пока он в больнице… И хотя ничего компрометирующего Витю она не собиралась говорить, чувствовала себя предательницей: «Я как лазутчик какой-то, проникающий в его жизнь».

Ашхен Степановна, встретив гостью, сразу повела её на кухню. Усадила, сама села напротив и принялась потчевать. Видно было, что она ждала Майю, — наготовила всего по-домашнему: «Кушайте, кушайте, вот ещё это попробуйте, вот это очень вкусно»…

Слушая Майю Генриховну, я вспомнил рассказ Эльдара Рязанова, читаный где-то, — о том, как он был на пятидесятилетии Булата, и в застолье мама юбиляра вот так же очень переживала, что Элик мало ест, и усиленно старалась его накормить. Я подумал тогда, что, может, это сказывались её подсознательные воспоминания о лагерном голоде. Но близкие родственники Ашхен Степановны говорят, что это типичное армянское гостеприимство, которое ярко проявлялось у всех сестёр Налбандян.

…Они много говорили с Майей, в основном о Вите. О себе мама не рассказывала. Майя снова попыталась ругать Виктора — дескать, как же ему не стыдно быть с мамой таким эгоистом. Ашхен Степановна аж руками замахала: «Что вы, что вы?! Он абсолютно не эгоист, ни капельки. Вы понимаете, сложные взаимоотношения у нас, конечно, у него трудный характер. Но он очень заботливый, только заботливый незаметно, но если я заболею, он меня никогда не бросает. Он сдержанно, сухо, но проявляет внимание, заботится обо мне».

Ашхен Степановна, наверное, была, слегка разочарована: она надеялась, быть может, что Майя занимает более важное место в жизни Виктора, чем было на самом деле, что их связывает нечто большее, чем дружба коллег по работе… Но спросить об этом не решалась.

— Она спрашивала меня, как он живёт, как он ест, — продолжала рассказ Майя. — Я поняла, что она думает, будто я знаю, как он ест… Но я ей только могла рассказать, как мы с ним вместе обедаем в институтской столовой.

Майе хотелось что-то узнать и о самой хозяйке, и она спросила, что та читает, чем интересуется. Оказалось, Ашхен Степановна ходит в библиотеку, в читальный зал, и читает там Карамзина. Они с Виктором оказались очень похожими в своих увлечениях, — тот тоже в конце жизни большую часть времени проводил в читальном зале.

Зашёл разговор и о ссоре между Булатом и Виктором. Ашхен Степановна и сама толком не знала её причин, но сказала, что, вероятно, виной было письмо Булата, которое тот напечатал в конце 1972 года в «Литературке»[69]. Вот после этого письма как будто бы Виктор и вычеркнул его из своей жизни.

Провожая гостью, Ашхен Степановна сказала: «Майя, дорогая, я хочу сделать вам подарок» — и протянула растерянной Майе книгу Булата «Путешествие дилетантов» с автографом. Бедной Майе было от чего растеряться: она и так весь день чувствовала себя предательницей и даже с Ашхен Степановной поделилась этими переживаниями, — и вот она, плата за предательство. Попыталась отказаться от подарка, пролепетав что-то про «тридцать сребреников»… А ведь именно об этой книге она давно мечтала, именно этот роман любила даже больше, чем песни Булата!

Ашхен Степановна даже руками всплеснула: «Ну что вы, Майя, дорогая, ну как вы можете так говорить? Это вам за то, что вы так любите моих сыновей!». Она действительно готовилась к встрече с Майей — накануне специально съездила к Булату и попросила его надписать книгу. На автографе была указана дата: 01.03.81.

Виктор так и не узнал, что Майя была у его мамы, она побоялась ему об этом сказать. После этой встречи Майя и Ашхен Степановна ещё созванивались несколько раз, но больше не виделись. Майя сама звонила ей, если по телевизору вдруг показывали Булата, а такое тогда было большой редкостью: «Ашхен Степановна, включайте скорее телевизор, там Булат!»

А летом 1983 Ашхен Степановна умерла. В Нижнем Тагиле хранят краткое письмо Виктора, адресованное тогдашней научной сотруднице музея Уралвагонзавода Н. Ф. Борщ:

Уважаемая Нонна Фёдоровна!

С горечью должен сообщить, что Ашхен Степановна Налбандян скончалась от инфаркта 5 июля <19> 83 г.

В. Ш. Окуджава, сын

9 июля <19> 83 г.[70]