Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

Однако смена редактора не повлияла на намерения газеты «увести нашу славную молодёжь из-под контроля партии и комсомола». На второй странице номера от 31 октября публикуются проекты программы и устава зарождающегося клуба «Факел».

В программе, кроме намерений создать фотостудию и театральную студию, мечтается о джаз-оркестре и «бюро интернациональных связей», что ой как возмутительно само по себе, но ещё полбеды. Есть и совсем вопиющие пункты: «4) Отряды „Лёгкой кавалерии“ (для борьбы с перестраховщиками, хулиганами, пьяницами, мещанством» и 5) «Музей бюрократии».

Да с этой «лёгкой кавалерией» Панченко и иже с ним давно уже осточертели всем, а они, оказывается, ещё и музей бюрократии задумали!

Это уже ни в какие ворота, зарвались ребята. В конце материала о «Факеле» приписка, не оставляющая сомнений в том, где находится рассадник всего этого безобразия:

Штаб организации «Факела» находится в редакции «Молодой ленинец». Каждый, кто хочет внести свои дарования и энергию в интересное, полезное дело, идите в штаб. Молодёжные комиссары штаба принимают в любой день с 18 до 20 часов.

На следующей странице этого номера два новых стихотворения одного из смутьянов — Булата Окуджавы. Эту публикацию можно считать прощальной — в газете он последний день.

Одно из стихотворений, начинающееся строчкой «Не в сафьяновом переплёте…», посвящено партбилету, который Окуджава недавно получил:

Не в сафьяновом переплёте,
не тиснённая серебром,
на столе твоём, на комоде,
в вещмешке походном твоём
книжка тоненькая такая…

А второе стихотворение действительно получилось прощальным:

Гулкой ночью, почти что осенней,
цвёл костёр у дороги шоссейной.
Рядом женщины молча сидели,
на весёлое пламя глядели.
И лежали серпы в отдаленье,
словно спали, поджавши колени.
Ничего необычного в этом —
просто полночь прощания с летом.
И в машине, дорогой томимы,
Мы, конечно, промчались бы мимо,
Но мотор, почему, неизвестно,
Захлебнулся у этого места.
И шурша огорчённо плащами,
Мы глядели с шоссе на прощанье,
На огонь, что играет и плещет,
На в обнимку усевшихся женщин.
Ждали, вот соберутся с речами.
Но царило меж ними молчанье.
Только тени у них за плечами
Головами большими качали.
И кричала какая-то птица:
«Ох, не спится… не спится… не спится…»
Впрочем, что ж необычного в этом?
Просто время прощания с летом.
И, сосновые маковки крася,
К нам рассвет незаметно подкрался.
Но подумали мы: «Знать, не просто
Существуют и ночи, и вёрсты;
Знать, не только в красивом свеченье
Тех костров полуночных значенье».

И хотя речь здесь идёт о прощании с летом, на фоне событий последних дней оно воспринимается и как прощание с Калугой.

В следующем номере, подписанном Авдониным, от 2 ноября, уже на первой странице снова объявление «Факела», призывающее энтузиастов вступать в клуб «Факел» и… снова стихотворение попрощавшегося уже и уехавшего в Москву Булата Окуджавы. И стихотворение теперь уж точно прощальное. Вот только с кем он прощается, непонятно.