Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

Закончилась калужская жизнь Булата Окуджавы, а вместе с ней неожиданно закончилась и наша книга, хотя ничто не предвещало конца. Конечно, можно вспомнить ещё, что в декабре 1996 года Булату Окуджаве было присвоено звание почётного гражданина Калуги. И в связи с этим событием он обратился к калужанам через газету «Калуга вечерняя»:

Шесть лет, которые я провёл в Калуге, для меня были главными в моей жизни. Это было моё становление человеческое. Я очень признателен за внимание ко мне. И очень тронут. Я не считаю, что абсолютно достоин этого высокого звания — «Почётный гражданин Калуги». И не потому, что я кокетничаю. Просто я не уроженец Калуги. Наверное, есть много других достойных кандидатур. Но если мне дали это звание… Я очень горжусь этим и счастлив.

Теперь в Калуге есть улица Булата Окуджавы, мемориальные доски установлены на зданиях, где он работал школьным учителем, на здании, где была когда-то редакция газеты «Молодой ленинец».

Закончилась общая работа Булата Окуджавы и Николая Панченко в Калуге, но не закончилась дружба. Потом, когда уже оба стали москвичами, встречаться стали реже. Но всегда эти редкие встречи были тёплыми.

Вспоминал Николай Васильевич незадолго до смерти и первую жену Булата, умершую молодой Галю, когда рассказывал, как Булат знакомил его со своей новой невестой Олей в начале шестидесятых годов:

— Хотел я ему напомнить, что была у меня когда-то такая же попытка, и он меня тогда отговорил. Я увидел эту девочку и понял: не по себе она сук срубила, не потянет она его. Пытался ему это сказать, но чувствовал — не слышит он меня. Не удалось. А с Галочкой незадолго до её смерти мы встретились возле Бюро охраны авторских прав, обнялись, расцеловались, я спросил: «Как ты сейчас живёшь?» — «Да ничего, честно говоря, легче мне стало».

Одно время Панченко был очень увлечён строительством яхты. Строил прямо во дворе своего писательского дома в Лаврушинском переулке. Младший брат Булата Виктор тоже заинтересовался этим делом и довольно долго помогал ему.

Когда Николай Васильевич узнал о смерти Виктора Шалвовича, он очень огорчился:

— Я не знал, что Виктор умер. Хороший парень был. Мы с ним часто с Химкинского водохранилища заходили к Булату, когда он на «Речном вокзале» жил, выпивали по рюмочке, рассказывали ему о том, что мы сделали сегодня…

Тогда ещё братья общались, окончательно они разорвали отношения в 1972 году.

После очередного инцидента с национал-шовинистами 8 апреля 1992 года в газете «Известия» вышло интервью с Окуджавой и Панченко. На вопрос корреспондента:

— Как избежать прямого конфликта с правыми, не идя на недопустимые компромиссы, не доводя общество до раскола? — Николай Васильевич Панченко ответил:

— Я умышленно иду на обострение с ними. Вот вчера их было много, яблоку негде упасть, и мы с Булатом — два старых солдатика.

Два «старых солдатика» снова приняли неравный бой.

Надо бы,
Да худо звать подмогу
На братоубийственной войне.
Предки-праведники,
Те, что ближе к Богу,
Помолитесь о моей стране.

И не их вина, что их уже нет, а молитвы их так и не дали результата. Они сделали для своей страны всё, что смогли.

Где-нибудь на остановке конечной
скажем спасибо и этой судьбе,
но из грехов нашей родины вечной
не сотворить бы кумира себе.

А я уезжаю из Калуги. Мне бы на Смоленскую дорогу как-нибудь выбраться, где звёзды осветят мой путь. Но нет их давно, кроме одной очень крупной, которую я до сих пор ещё вижу. Сяду я в поезд «Казань — Ташкент», я там уже ехал однажды семнадцатилетним за 17 рублей. В вагоне было очень душно и тесно, и я перебрался на крышу вагона. На крыше было страшно. Страшно упасть, и что голову снесёт мостом или туннелем, страшно. Но успокоился потихоньку, и если товарищи по крыше меня не сбросят, это лучше, чем в вагоне, где люди сидят друг на друге. И я запел себе под нос «По Смоленской дороге».

Как-то Булат, ещё задолго до знакомства со своей последней женой, ехал с Юрием Левитанским ночной заснеженной дорогой в Калугу. Фары «москвичонка» с трудом выхватывали лишь несколько метров дороги, и тёмные стены леса по бокам от дороги делали коридор.

И вдруг Булат произнёс распевно:

По Смоленской дороге — леса, леса, леса…

Юра ему тут же ответил, ёрничая или не знаю, что имея в виду: По Смоленской дороге столбы, столбы, столбы.