Булат Окуджава. Вся жизнь — в одной строке

— Мы с родителями приехали в Калугу в 1959 году и сразу купили этот дом. Старые хозяева, у которых несколько лет назад жил Булат Окуджава, уехали на Украину. Всё, что от него осталось, это домовая книга, в которой были записи о прописке-выписке его и его жены, и книга с пометкой: «Из книг Булата Окуджава». По-моему, это был том из собрания сочинений Ленина. Кое-что там красным карандашом, помню, было подчёркнуто.

Валентине Максимовне было в тот момент восемнадцать лет, поэтому воспоминаниям её вполне можно доверять. Тем более, что дальше она вспомнила совсем удивившую меня деталь, которую захотелось проверить:

— Ещё было письмо, оно пришло в студенческие мои годы, где-то, наверное, в 1961 году. Писал украинский композитор по фамилии Губа. Мы его вскрыли, там он писал: «Дорогой Булат, где ты, почему не отвечаешь. Говорят, что ты живёшь уже в другом месте, но я всё равно решил написать. Хотелось бы увидеться». Мы тогда не придали значения этому письму, и оно не сохранилось.

Очень странной мне показалась эта информация. Кто такой композитор Губа и какая связь между украинским композитором и калужским Булатом? Хотя, конечно, если это 1961 год, то Окуджава — уже не калужский, и, даже если ещё не всенародно знаменит, то вполне мог побывать в Киеве по каким-нибудь литературным или концертным делам. И познакомиться там с украинским композитором.

Без особой надежды я обратился к сайту Союза композиторов Украины. И вот удача — есть, есть там такой композитор, Владимир Петрович Губа, и даже его домашний киевский телефонный номер нашёлся. Не сразу я ему дозвонился и уже начал было терять надежду, когда через пару дней наконец услышал в трубке приятный мужской голос. Мой вопрос про Булата Окуджаву его чрезвычайно обрадовал. Да, с Булатом был знаком очень давно, и очень хорошо друг к другу относились, хотя встречались крайне редко — один в Москве, другой — в Киеве. Про письмо, которое он писал в Калугу, не помнит, но помнит, что впервые они увиделись с Булатом в Киеве и познакомил их тоже киевлянин, поэт Сергей Вакуленко. Самого Владимира Петровича с Сергеем Вакуленко связывала общая любовь к музыке. И с Булатом тоже это оказалось общей любовью.

— Булат при встречах любил, чтобы я ему играл. Особенно часто просил исполнить «Аве Мария» Шуберта.

Вот так разъяснилась история с несохранившимся письмом из Киева. Хотя странно, что давно покинувший Калугу Булат дал Владимиру калужский адрес. А может, и не странно, учитывая, что его связи с Калугой тогда ещё оставались крепки и в Москве он скитался по съёмным квартирам. Рассчитывал, наверное, что в какой-нибудь приезд он зайдёт к бывшим хозяевам жилья и заберёт не заставшую его корреспонденцию. Да, видимо, так и не заехал уже после 1961 года, ибо не нашедшее адресата письмо ещё долгое время хранилось, пока не затерялось.

Теперь о неприятном. Домовая книга, из которой можно было почерпнуть точные даты проживания в Колхозном переулке супругов Окуджава, оказалась недоступной. Много лет назад Валентина Нефёдова отдала и домовую книгу, и том Ленина, принадлежавший семье Окуджава, некоему Юрию Ивановичу Зельникову. Тот объяснил владелице, что всё это он берёт для краеведческого музея.

Вообще, это для нас он «некий», а в Калуге вполне себе известный и уважаемый человек — уполномоченный по правам человека в Калужской области.

Я познакомился с ним лет пятнадцать назад на почве взаимного интереса к имени Булата Окуджавы. Он уже тогда собрал по калужским домам неплохую коллекцию вещей, связанных с жизнью Окуджавы в Калуге. Правда, прежним владельцам он объяснял, что берёт всё это для краеведческого музея, но я этого ещё не знал и обрадовался единомышленнику. Оказалось, он собирается написать книгу о недолгом своём земляке. Я простодушно обрадовался: давай обменяемся находками — я тоже собираю материалы для книги о Булате. Мне казалось, что его порадует моё предложение.

Каким же наивным я был! Потом-то, знакомясь с разными калужанами, имеющими отношение к объекту моего интереса, я то и дело слышал имя Зельникова. Правда в нехорошем контексте. Он у всех, оказывается, побывал и что-то из их семейных архивов позабирал. Якобы для краеведческого музея. А что-то, скопировав, обещал вернуть. Но никому ничего не возвращал. Многие были обижены этим уполномоченным по правам человека.

Бывшая коллега и друг семьи Булата и Галины Элеонора Никитична Меньшикова, которая когда-то учила русскому языку и литературе юного Юру Зельникова, очень обижалась:

— Много лет назад он забрал у нас фотографии. Обещал вернуть через несколько дней. Не вернул. Я ему напоминаю время от времени: «Юрий Иванович, вы понимаете, что у каждого есть какие-то памятные фотографии, что-то дорогое для семьи. Вы у меня взяли и не хотите вернуть. Вам не совестно? Ну, если вы такой занятой человек, что забрать у вас есть время, а вернуть — нет, передайте с кем-нибудь». А он отшучивается: «Нет, я сам, я никому не доверю, я лично, сам приеду». До сих пор едет.