Бульдожья хватка

— Тогда есть вопрос. Почему вы здесь, Профессор? Вам надо быть в Таскалусе, бороться за свои права, вас должны восстановить на работе. В ближайшие три месяца из шести вы потеряете на лечение полтора дня в неделю. Но остальные пять с половиной дней вы в норме! И еще три месяца вы в норме. Вас же не приговорили к постельному режиму. Вы неделю как после операции, но эти два дня вкалывали не хуже меня — так ведь я на двадцать лет моложе! — Он умолк, откинулся назад. — И в чем дело, Профессор? Сдаваться без боя — не ваш стиль.

Том вспыхнул.

— Я и не сдаюсь. Просто в Таскалусе сейчас — полный цирк. Журналистам подавай интервью, они строчат статьи, меня обвиняют черт знает в чем. Не хочу я торчать там им на радость — тем более с раком. Вот и решил, что надо на все это положить с прибором.

— Да, с этим я согласен. Но вы же сами нас учили — бей первым, и сильно. Не получилось первым — бей противника в два раза сильнее, чем он тебя. Джеймсон и совет директоров ударили первыми, но мы можем нанести удар покрепче — подать на них в суд. У вас же бессрочный контракт. Вас выперли за какую-то хрень. Нарушение контракта в чистом виде; возможно, еще и мошенничество.

Том улыбнулся, покачал головой:

— Бо, спасибо за поддержку. Но от этого будет только хуже. Пресса меня просто растерзает. Да я и сам не уверен, что хочу дальше преподавать. Сейчас в моей жизни такой период, что я точно не знаю, чего хочу.

— Значит, будете просто ждать?

Макмертри пожал плечами.

— Чего ждать-то? — настаивал Хейнс.

— Не знаю. Если лечение не сработает… — Том остановился, не желая произносить очевидное. — Бо, мне шестьдесят восемь лет. Жена умерла. Я потерял работу, и я болен — куда мне браться за что-то новое? Возможно, я приехал сюда, чтобы…

— Так-так, ладно. Это уже смахивает на песню в стиле кантри. — Бо замолчал, отпил пива. — Но я теперь понял, что у вас на душе. Ясно.

— Тебе ясно?

— Угу.

— Тогда расскажи мне. Потому что сам я без понятия.

— Это как в футболе между третьей и четвертой четвертями. Команды поменялись сторонами, по телевизору идет реклама, а зрители по обе стороны поля демонстрируют четыре пальца[5]. — Боб убрал большой палец и поднял остальные четыре над головой. — Намек понятен?

— О каком этапе игры идет речь, я понял. Но куда ты клонишь?

— Вы и есть сейчас на этом этапе игры. Ферма. Глушь. Вы за кромкой поля. Сейчас начнется четвертый тайм, но вы еще за боковой линией. — Бо сделал паузу. — Еще идет реклама.

Том засмеялся.

— Боцифус, ты несешь чушь.

— Нет, сэр, — сказал Бо с ответной улыбкой. — Я говорю правду. Вам предстоит четвертая четверть, и надо понять, как ее провести.

Том отвел взгляд, посмотрел на кукурузные поля за только что выстриженной лужайкой.

— А если это уже конец четвертой четверти? Если это уже конец, противник перехватил мяч и готов праздновать победу? Время еще осталось, да только что я могу поделать? Время работает против меня, выиграть уже не могу. — Том молча посмотрел в темные глаза гиганта. — Что, если мне это суждено?

Бо пронзил Тома напряженным взглядом.

— Вы и вправду думаете, что суждено?

Том не ответил. Верещали сверчки, вокруг них мелькали светлячки — вопрос повис в воздухе мыльным пузырем.

«Не знаю, — подумал Том, — просто не знаю».

* * *

Прошел час; с едой и пивом было покончено, и Бо засобирался домой.

— Джэз с меня шкуру спустит, если не вернусь к десяти, — сказал он, почесал Массо за ушами и открыл дверцу своего внедорожника. — Да, чуть не забыл. — Хейнс сунулся в машину и достал оттуда два больших плотных пакета. — Вашу почту теперь привозят мне, и вот два привета.

Бо передал почту Тому, и тот напрягся, увидев на одном из пакетов адрес Рика Дрейка.

— Спасибо, — сказал он.

— Пустяки. Первый сеанс в пятницу в девять утра, верно?

— Верно. Ты уверен, что…

— Больше этот вопрос не задавайте, Профессор. Сами знаете — в этом я уверен. Без вас я бы сейчас был школьным учителем физкультуры. Вы спасли мне жизнь, ввели в мир права — самое время Боцифусу заплатить по счетам.

Бо подмигнул, включил зажигание. Через минуту «Лексус» укатился вниз по дорожке и скрылся из вида.

Том унес пакеты в кухню, поставил вариться кофе. На втором пакете обратного адреса не было, поэтому Макмертри начал с Рика. Заголовок документа гласил: «Рут Энн Уилкокс как правопреемник Боба Брэдшо, Джинни Брэдшо и Николь Брэдшо подает иск на компанию «Уиллистоун Тракинг». Дата — понедельник, 31 января 2010 года. Рик подал иск через двое суток после разговора. Наверху первой страницы была приклеена желтая записка, на которой синим было написано: «В унитаз не спущу».

Том не сдержал улыбку. «Палец в рот парню не клади. Оттяпает на хрен».

Он открыл пакет, продолжая думать о Дрейке. Тот, кого наймут защищать «Уиллистоун», завалит Рика кучей подтверждающих документов. Макмертри поморщился, вспомнив переделанную из квартиры конторку Рика, — да и работает тот практически в одиночку. Партнера нет, помощника нет, делопроизводителя нет, про секретаршу, вполне возможно, соврал. Как он один управится?