Булочник и Весна

– Прокатимся! – сказал он твёрдо и подтолкнул меня к лестнице. – Мне землю тебе показать надо!

– Какую ещё землю?

– Увидишь!

Не озаботившись билетами, Петя с пленительной улыбкой сунул контролёрше денежку и просил не тревожить, пока мы не накатаемся всласть. Для пущего драйва он выбрал единственную аварийную кабинку с выломанным стеклом и, презрев возражения смотрительницы, запрыгнул. Обернулся ко мне: «Ну давай, живее!» И сразу вьюжное море подхватило лодчонку. Кудрявой волной забелели деревья и остались внизу. Теперь панораму заслоняла только парочка высоток.

– Чем не Альпы! – крикнул Петя сквозь грохот ветра. – Гляди! Вон там! – и указал на беспредельное, укрытое белой позёмкой озеро. – Чёрт, не видно из-за снега! Ну всё равно – там вот, на той стороне. Прибрежная линия и дальше до леса! А рядом Михал Глебыч гольф-клуб раскатать хочет.

В холодном ужасе я посмотрел на Петю.

– Ну чего опять не так? Говорю же – моя земля! – рассердился он. – Всё есть! Вода, лес, скоростная трасса! Строй – не хочу! Как посёлочки лепить – это всё у отца накатано, ничего сочинять не нужно.

И с какой-то торопливой дотошностью принялся толковать мне о том, что этот райский надел на берегу озера – есть земля сельхозназначения, впрочем, в ближайшие недели её статус должен быть изменён на пригодный для жилищного строительства. И тогда уж будет его, Петина, забота, как грамотно распорядиться ресурсом и шагнуть уже, чёрт возьми, наконец на новую ступень развития.

– Погоди-ка, – прервал я его. – А деньги где взял? У отца?

– С какой радости у отца? – огрызнулся он. – Отец мой пальцем не стукнул, чтоб мне с музыкой помочь. Я бы знаешь сейчас кем был, если б он меня тогда поддержал? Не дождётся теперь, чтоб я у него одалживался!

– Ну а как тогда? Пажкову душу заложил?

– Да чего уж там заложил! Продал! – легко рассмеялся он.

Больше вопросов у меня не было. Я умолк. Можно даже сказать – заткнулся. Мы молча плыли над лесом. Петя задымил сигареткой.

– Да он сам предложил! – сказал он, не дождавшись моих расспросов. – Пристал после концерта – что, мол, это за перцы, что тебе им так насолить надо? Короче, вытянул из меня всю эту бодягу. И как-то, знаешь, понял, проникся. Правильно, говорит, никому нельзя спускать! Надо, говорит, тебе на ноги становиться, без этого никак. Ну и слово за слово – вспомнили вот про эту землю на водохранилище. Давай, говорит, если не боишься – ввязывайся! Весной уже можно начинать – шикарный выйдет проект! Я бы, говорит, и сам занялся, да дел по горло. Кредит вот предложил взять, буквально за так. Устроил, как родному…

– Петь, растолкуй мне: каков мотив его благодеяний? – перебил я, чувствуя, как в груди у меня зреет тяга к хорошей драке.

– То есть как? – Петя удивлённо поднял брови. – А почему обязательно должен быть мотив? Мой папа его партнёр. Да и мы с ним, как видишь, неплохо ладим. Потом, при всех недостатках, он человек с душой…

– С душой? Ты уверен? – сказал я, с трудом сдерживаясь. – А может, его твоя гордыня достала? То сыграть ему брезгуешь! То за шкирку трясёшь! И Илью ты ему сосватал! Тоже чудное мгновение – Пажков к нему с просьбой о портрете, а он ржёт и увольняется! Так что, может, это не ты Сержа умывать собрался, а Михал Глебыч – тебя? Чтобы ты в ножки ему упал, когда должен будешь. Сколько там он тебе ссудил?

– Да заткнись ты! – крикнул Петя. – Чего ты каркаешь! Он просто понял меня, ясно? Он так и сказал – хочу, чтобы ты вырос, дерзай! Придёт время, я ему тоже окажу услугу. Вот так! – и, успокаиваясь, поглядел на занавесивший «его землю» снег. – Ты пойми, – прибавил он задушевно, – может, я и не захочу дальше всем этим заниматься. Мне просто надо, чтобы я мог спокойно играть для себя. Просто играть для себя, без мысли, что я лузер!

Наше воздухоплавание приблизилось тем временем к высшей точке. Идущие впереди кабинки уже не загораживали небо. Вдруг Петя поднялся со скамьи и, держась за край, где отсутствовало стекло, склонился через борт – в снежную бездну.

– Вот бы, как Илья на турничке, коленками за дверцу – и поболтаться! – обернулся он ко мне.

Машинально я прихватил его за локоть.

– Да чего ты? Что я, больной?

Он дернул плечом и сел на скамейку. Кабину слабо тряхнуло. Лёгкими толчками, как по трамплинчикам, мы покатились вниз.