Бумажная оса

Но, выехав из города на пустое широкое шоссе 96[50], я почувствовала, что у меня есть четкая цель. Стимул был такой же сильный, как всегда, мотор словно толкал меня вперед. Я ощущала себя двигателем машины, подавая топливо через свою ногу прямо на педаль газа. Я едва сдерживалась, чтобы не набрать бешеную скорость и оставаться в конце потока машин на скоростной полосе. Промчавшись мимо поворота к родительскому дому, я подумала о нем и о его содержимом. Вместо коробки с вырезками из журналов, стоящей под моей кроватью, и бережно хранимых мной твоих фотографий, я подумала о своей коллекции фильмов Перрена, аккуратно сложенных в коробку для DVD из вишневого дерева на комоде в моей спальне. Я вспоминала тот приятный звук, мой любимый щелчок, который она издавала при закрытии. Там были все фильмы, знаменитые и не очень – «Долина Эврика», «Земля живых существ», «Никс/Нокс, Рог и Слоновая Кость» – целый мир, ожидающий меня в надежном месте и непостижимый для тебя.

Теперь, когда твоя беременность стала достоянием общественности, ты уже не пройдешь пробы к фильму. От мысли о том, что вселенная Перрена все еще только моя и что моя коллекция находится всего в полумиле отсюда, становилось теплее. Но у меня не было желания заезжать за ней сейчас, видеть бледные лица родителей, их раздражение, закостенелые пережитки прошлого. Мне не хотелось видеть ни черную полоску во дворе – след от костра, ни гараж, где хранилась канистра с бензином.

Добравшись до Фремонта, я повернула на восток, немного сменив маршрут. Я сбавила скорость, проезжая мимо кукурузных полей и элеваторов в родном городе Пола, аккуратных домов со ставнями, веревок для белья с развешенной на них черно-белой одеждой. Я увидела мальчика в шляпе и подтяжках, крутившего педали на велосипеде, точно привидение. Проехав мимо, я посмотрела в зеркало заднего вида и подумала о Поле, мальчике, идущем навстречу своей судьбе. Возможно, один из этих домов был домом Пола, и это его мать повесила веревку для белья. А мальчик на велосипеде мог быть его племянником. На секунду закрыв глаза, я увидела лицо Пола. Я не говорила ему, что произошло за последние несколько недель и чем я была занята. Я поняла, что скучаю по нему, по легкости нашего общения. Ощущение нашего поцелуя все еще сохранялось на моих губах, как ссадина.

Я продолжала ехать по равнине, то и дело закрывая окна, защищаясь от резкого запаха индюшатины, и, наконец, въехала в Гесперию. Чувствуя какую-то внутреннюю энергию, я проехала мимо «Фэмили Доллар»[51] и «Джиффи Люб»[52]. Все эти годы я сопротивлялась приезду сюда, как будто от страха, что если пересеку черту этого города, то уже никогда не выберусь обратно. Теперь же я не чувствовала этой угрозы.

Найти трейлер не составило особого труда, так как он стоял у центральной улицы города. Приближаясь к нему, я ощутила легкое беспокойство – то же чувство, которое я переживала в своих ночных кошмарах, когда мне снились домашние животные, о которых я забывала заботиться. Во сне я боялась обнаружить, что животное умерло, точно так же, как теперь я боялась увидеть, в какой нищете погрязла моя сестра.

Проржавевший по краям трейлер синего цвета напоминал дом с остроконечной крышей, на которой располагалась скромная спутниковая тарелка, и перилами над ступеньками. Окна были закрыты пластиковой пленкой. Посередине трейлера торчала ветряная садовая вертушка. На какое-то время я застыла на ступеньках, рассматривая ржавые китайские колокольчики и венок из засушенных цветов и ожидая, пока мой учащенный пульс стабилизируется. Затем, сделав глубокий вдох, я постучала. Тут же залаяла собака, скребясь в межкомнатную дверь. Затем сквозь скрежет собачьих лап послышался голос моей сестры, расслабленный и громкий. Мне вдруг захотелось перемотать время назад, спуститься по ступенькам и убежать к машине. Услышав, как я выезжаю на дорогу, она решила бы, что кто-то просто ошибся адресом.

Дверь приоткрылась, и я увидела темную морду собаки, прежде чем ее отдернули от двери, затем показалось лицо моей сестры. В самые первые секунды, когда она еще не узнала меня, я увидела ее такой, какой ее видели другие. Крупная женщина с плохой кожей и голубыми глазами, с тяжелым взглядом. Потом она узнала меня. Все еще нагнувшись, держа собаку за ошейник, она произнесла: «Черт возьми», и дверь закрылась.

– Минутку, мне нужно посадить Оззи в клетку.

Я услышала царапанье когтей по полу. Когда дверь снова открылась, моя сестра предстала во всей своей красе – с пышной грудью, в синей рубашке фирмы «Лайонс» с треугольным вырезом.

– Черт возьми, – повторила она.

Окинув ее взглядом целиком, я ощутила энергию прошлых лет, рисуя в своем воображении качели, которые всегда были между нами, то опускающиеся вниз, то поднимающиеся вверх. Я видела ее трансформацию из девочки в женщину. Яма, в которую Шелби угодила много лет тому назад, была намного больше, чем она, а теперь сестра заполняла ее полностью.