Бумажная оса

Я тщательно изучила гостиную трейлера. Теперь я поняла, что это та самая комната из моего сна. И точно так же, как я знала место, где лежал метеорит в пустыне, я знала, где будет лежать сумка. Из своего сна я помнила, что в ней было что-то очень важное для меня, и поэтому особо не колебалась. Найдя у входной двери сумочку Шелби – толстую и неряшливую, из искусственной белой кожи с бахромой из пони, – я забрала ее с собой.

Глава шестнадцатая

В вечернем свете жилище Пола казалось почти черным. Отпустив такси и стоя перед домом, я обратила внимание на его стены с оторванным кое-где деревянным сайдингом и валяющийся на земле ржавый мусорный бак. Открыв дверь, Пол какие-то доли секунды стоял молча, глядя на меня и мой чемодан своим суровым взглядом. Кожа на его лице местами облезла и была покрыта пятнами, а на бакенбардах была едва заметна седина.

Внутри все показалось мне меньше и мрачнее, чем прежде. Пол включил торшер, и я увидела прилипших к внутренней стороне абажура мертвых насекомых, похожих на черные знаки препинания. Воздушные змеи, напоминающие спящих летучих мышей, стояли вдоль стены.

– Хочешь чаю?

Из кухни послышался скрип открывающегося шкафа, звук поставленного на плиту чайника.

– Спасибо, – сказала я. – Я знаю, что ты не ожидал меня увидеть.

– Все в порядке.

Пол стоял у плиты ко мне спиной, сливаясь в своей коричневой рубашке и брюках чинос[54] с кухонными шкафами, частью деревянной отделки и барельефа.

– Я думала о твоем проекте, – тихо сказала я. – Я бы хотела еще раз попробовать помочь.

На какое-то время воцарилась тишина, после чего послышался звук закипающего чайника. Едва увидев поднимающийся пар, Пол тут же выключил плиту, не дожидаясь свиста, и повернулся ко мне. Он долгое время ничего не говорил, и я начала думать, что, возможно, уже слишком поздно и он вычеркнул меня из списка. Придется нести чемодан в другое место.

Наконец, наливая кипяток в две кружки, он спросил:

– Ты уверена? Завтра я как раз собирался пойти в приют. Со дня вашей последней встречи Иоланда стала очень расположена к общению, и я думаю, что сейчас все пройдет намного легче. Она готова к разговору, готова ли ты?

Перед мной промелькнуло лицо Иоланды, обжигающий луч ее взгляда.

– Я приду.

Пол посмотрел на меня оценивающе:

– Тебе не обязательно расспрашивать ее, если не хочешь. Можешь просто находиться в комнате. Уверен, твое присутствие поможет.

– Хорошо, – согласилась я, утвердительно кивнув головой.

Он принес кружки с чаем, и мы сели за стол, застланный клетчатой клеенкой. Наблюдая за ним, я пыталась представить, что мы живем здесь вместе. Я рисовала в воображении нашу простую жизнь, как мы шьем воздушных змеев. Мы бы виделись каждый день, я бы терпела смену его настроения, смотрела бы на него под всеми углами солнечного и лунного света. Будучи единственными жителями каньона Топанга, мы бы разговаривали всю ночь напролет либо просто лежали в тишине без необходимости разговаривать. А днем превращались бы в обычных людей, возвращаясь к повседневной рутине. Не должно было составить особого труда все это представить, но у меня не получалось.

К счастью, Пол не спрашивал ни обо мне, ни об Элизе. Он не упомянул о таблоидах, хотя я была уверена, что он был в курсе произошедшего. Он даже не спросил, зачем я пришла. Вместо этого он говорил о детях-беженцах. Армандо отправили обратно в Гватемалу, но в приют прибыли новые дети. Были братья-подростки, которые ехали в грузовом поезде через Мексику вместе с сотнями других. Мигранты назвали его El Tren de la Muerte («Поезд смерти»). На их глазах мужчина упал между вагонами поезда, и ему оторвало голову. Большинство других мигрантов, находившихся в поезде, были задержаны, но мальчикам удалось сбежать. Их привезли в приют с кровоточащими порезами на подошвах ног. Со слов Пола, они, скорее всего, будут депортированы после рассмотрения их дел. А пока он хотел узнать историю в подробностях для фильма, задокументировать их поиски убежища в Соединенных Штатах. Кроме того, он начал думать, что ему самому нужно побывать в Центральной Америке.

– Я хочу структурировать фильм как двойное повествование, если смогу, – сказал он, – параллельно рассказывая, как один ребенок пытается эмигрировать в Соединенные Штаты, а другой, который уже здесь, проходит все круги ада внутри системы. Отснятые кадры также будут чередоваться с их историями. Но чтобы понять их путь и показать, от чего они убегают, мне придется побывать там самому. Возможно, не получится сделать это, не подвергая их опасности и не рискуя собственной жизнью, но я не могу снять достойный доверия фильм, не побывав там сам.

– Но это безумие. Тебя убьют.

Пожав плечами, он поднес кружку с чаем к губам.