Бумажная оса

– Не обязательно. Другие люди это делали. Там побывало множество журналистов. У канала BBC есть кадры, на которых дети нюхают клей в Сан-Педро-Сула, работают на свалках, мертвые тела лежат на улицах. Этот материал был уже отснят, но его никто не увидел. Все потому, что никто из них не удосужился снять полнометражный коммерческий фильм, а ведь есть люди, которые действительно пойдут смотреть его. Если я хочу сделать все, как надо, то должен лично поехать туда и отснять свои собственные кадры. Как говорится, я должен прокатиться на «Поезде смерти».

Я смотрела на его улыбку сквозь пар от горячего чая и ощущала смешанные чувства – отвращение и трепет, а также внезапное сожаление, что я не познакомила тебя с ним, Элиза. Уверена, что ты никогда не встречала никого похожего на него и, вероятно, никогда не встретишь.

На следующее утро ты позвонила мне в восемь. В этом не было ничего удивительного, тем более что ты уже видела истерию бульварных газет. Не бывает абсолютно безопасных мест, даже на твоем райском острове было небезопасно. Должно быть, ты звонила мне посреди ночи, мучаясь, ожидая часа, когда я проснусь и отвечу на твой звонок. Я дождалась, пока включится голосовая почта, чтобы прослушать сообщение позже, пока Пол принимал душ. Я едва могла разобрать твои слова, ты громко рыдала.

«Я знаю, что это дело рук Джессики Старк, – выдыхая, всхлипывала ты. – Это точно, потому что только она могла рассказать о ссоре в Чеккони. Ей все равно, что я все знаю. Я собираюсь поговорить со своим адвокатом по поводу предъявления ей иска. Это клевета или оскорбление, или как там это называется. Злобная сука… – повисла пауза. Возможно, ты вытирала слезы и пыталась взять себя в руки. – Перезвони мне, Эбби. Мне очень нужно с тобой поговорить».

Мой пульс моментально среагировал на твой голос. Его интонация была такой знакомой. Как только твой медовый голосок зазвучал в моем ухе, первое, что мне захотелось сделать, это перезвонить тебе и найти слова, которые бы успокоили тебя и заверили, что все будет хорошо. Я знала, что будет сложно прослушать сообщение и ничего не предпринять. Но я закрыла эту дверь, и для твоего же блага она должна была оставаться закрытой.

В приюте Пол брал интервью, а я помогала с камерой. На Иоланде был сарафан цвета фуксии, и, словно отражаясь в нем, ее лицо сияло. Хотя она говорила отрывисто, запинаясь – то и дело пытаясь приправить свой испанский несколькими английскими словами, – было видно, что она изо всех сил старалась рассказать свою историю как можно лучше. Когда девочка замолкала, Пол одобрительно кивал, как бы осторожно подбадривая ее. Его голос звучал мягко и успокаивающе.

Рональд, оператор, грубоватый мужчина средних лет, демонстрировал работу камеры. На какое-то время я замерла, наблюдая за его движениями и слушая, как переводчик излагает сагу об Иоланде на английском. За тысячу долларов ее родители наняли койота, который затем в дороге изнасиловал ее. Он сказал ей, что это было частью сделки и что ее родители знали об этом. Прежде чем расплатиться с подошедшей к ним бандой, он разрешил одному из ее членов изнасиловать ее на обочине дороги возле Теносике[55]. Позже он объяснил Иоланде, что они собирались сделать с ней еще более страшные вещи, но он спас ей жизнь.

В то время как девочка подробно описывала следующий этап своего путешествия, я почувствовала, как мой телефон завибрировал в заднем кармане джинсов. Я прослушала сообщение позднее, когда мы с Полом ехали в машине. И снова твой голос звучал в моем ухе: «Мы возвращаемся домой раньше. Это ужасно, Эбби. Раф даже не оправдывается. Он просто отмахивается от проблемы, как будто в этом нет ничего страшного, как будто это не погубит мою карьеру. Эбби, перезвони мне. Мне надо поговорить с тобой».

Я выключила телефон без каких-либо комментариев, и Пол не поинтересовался, кто звонил. Твоя проблема выглядела такой незначительной по сравнению с тяжелым положением детей. Ты казалась более эгоцентричной и ограниченной, чем когда-либо.

На обед мы с Полом пошли в закусочную и заказали блины. Я слушала его рассказ о фильме, а в моей голове все еще звучали твои слова: «Эбби, перезвони мне. Мне надо поговорить с тобой».

– Сейчас мы просто собираем сырой материал, – пояснил Пол. – Чем больше, тем лучше. Я пока не знаю, каким путем мы пойдем. – Наливая сироп, он сказал как бы между прочим: – Я думаю, для съемок нам нужно поехать в родной город Иоланды в Гондурасе, потому что она уже так много мне об этом рассказала.

Я тихонько жевала блин. Было бы неправильно перебить его и сказать, что я не собиралась ехать ни в какой Гондурас. И я промолчала, тем более что он жаловался на невозможность уехать в ближайшее время. Вначале ему нужно было закончить его новый студийный проект в Атланте – какую-то глупую комедию.

– Если хочешь, можешь остаться у меня, пока я буду отсутствовать, – предложил он, и это были как раз те слова, которые я хотела услышать.