Бумажная принцесса

ние, написанное автором, слово в слово совпадало с гравировкой на моих часах. Я не могла

ее не взять. Это была судьба, хотя, в общем-то, я не особо верю в эту фигню. Судьба для

6 Оден, Уистен Хью (1907–1973) – англо-американский поэт.

26

Э. Уатт. «Бумажная принцесса»

слабаков – тех, у кого нет достаточной власти над жизнью или нет желания сделать ее такой,

какой они сами хотят. Я пока немного прошла по этой дороге. У меня нет власти, но когда-

нибудь будет.

Я провожу рукой по обложке книги. Может, мне удастся найти работу на неполный

день и подрабатывать официанткой. Круто, если это окажется стейк-хаус. Тогда у меня будут

деньги на карманные расходы, и мне не придется ничего брать из этих десяти тысяч, тем

более что для меня они уже стали неприкосновенными.

Меня пугает стук в дверь.

– Каллум? – спрашиваю я.

– Нет, это Рид. Открывай.

Я опускаю глаза на свою огромных размеров футболку, в прошлом принадлежавшую

одному из маминых дружков. Она почти полностью скрывает все, что должно быть скрыто,

но я не собираюсь стоять под осуждающим и яростным взглядом одного из братьев Ройалов,

пока не буду полностью готова. А это означает, мне нужно одеться и накраситься в стиле

«плохой девочки».

– Я в неподобающем виде.

– Да плевать я хотел. У тебя есть пять секунд, а потом я вхожу. – Его слова звучат

категорично и резко.

Придурок. Я не сомневаюсь, что с такими бицепсами этот парень с легкостью вынесет

мою дверь.

Я топаю к ней и рывком открываю.

– Чего тебе?

Он бесцеремонно окидывает меня взглядом с головы до ног, и, хотя край моей фут-

болки свисает почти до колен, у меня такое ощущение, будто я стою перед ним голая. Меня

это жутко раздражает, и зародившееся вчера недоверие перерастает в искреннюю неприязнь.

– Я хочу знать, что за игру ты ведешь. – Парень делает шаг вперед, и я понимаю – это

специально, чтобы выбить меня из колеи. Такие, как он, используют свое тело и как оружие,

и как приманку.

– По-моему, тебе лучше поговорить со своим отцом. Это он похитил меня и притащил

сюда.Рид делает еще один шаг, и теперь мы стоим так близко друг к другу, что при каждом

вдохе наши тела соприкасаются.

Он так сногсшибательно красив, что у меня пересыхает во рту и начинает покалывать

в тех местах, которые, мне всегда хотелось в это верить, никогда не смогли бы отреагировать

на такого придурка. Но благодаря маме я узнала одну истину – твоему телу могут нравиться

вещи, которые ненавидит твой мозг. Поэтому голова должна все контролировать. Это было

одним из маминых наставлений в духе «делай, как я говорю, а не как я делаю».

«Этот придурок хочет тебя обидеть!» – кричу я своему телу. Но, несмотря на это, мои

соски встают торчком.

– А ты очень сопротивлялась, да? – Он с презрением смотрит вниз, на выпирающие

из-под тонкой материи футболки пики.

Мне ничего не остается, кроме как сделать вид, будто мои соски всегда так топорщатся.

– Еще раз повторяю, тебе лучше поговорить с твоим отцом.

Я разворачиваюсь и притворяюсь, словно Рид Ройал не заставляет искриться каждое

нервное окончание в моем теле. Я медленно подхожу к кровати и беру пару трусиков. Затем,

словно мне плевать на весь мир, скидываю с себя вчерашние и оставляю их лежать на кре-

мовом ковре.

За моей спиной раздается судорожный вдох. Один-ноль в пользу команды гостей.

27

Э. Уатт. «Бумажная принцесса»

Изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид, я натягиваю свежее белье,

неспешно поднимая трусики по ногам под длинный подол футболки. Я физически ощущаю

на себе его взгляд, как если бы он касался меня.

– Предупреждаю, какую бы игру ты ни вела, тебе не выиграть. Против нас всех – точно

нет. – Его голос стал ниже и грубее. Мое маленькое шоу подействовало на него. Два-ноль.

Но я рада, что стою к нему спиной и парень не видит, что его голос и взгляд тоже на меня

подействовали. – Если ты уедешь сейчас, тебя никто не тронет. Мы позволим тебе взять все,

что дал тебе отец, и никто из нас тебе не помешает. Но если ты останешься, мы тебя сломаем, и тебе придется уползать отсюда.

Я натягиваю джинсы, а затем, по-прежнему не поворачиваясь к нему, начинаю снимать

футболку.

Рид хрипло усмехается, а потом я слышу звук быстрых шагов. Его рука сжимает мое

плечо, оставляя футболку на месте. Парень разворачивает меня лицом к себе. А потом накло-

няется, так близко, что его губы оказываются всего в нескольких миллиметрах от моего уха.

– Хочу тебе сказать: можешь раздеваться передо мной хоть каждый день, но я все равно

не захочу тебя, усекла? Пусть мой отец увивается за твоей малолетней задницей, мы-то тебя

раскусили.

Горячее дыхание Рида опаляет мою шею, и мне приходится использовать всю свою

силу воли, чтобы не задрожать. Напугана ли я? Возбуждена? Черт его знает. Но мое тело

сейчас в замешательстве. Дерьмо. Я дочь своей матери, не правда ли? Потому что любить

мужиков, которые плохо с тобой обращаются, – это, черт побери, было отличительной чер-

той Мэгги Харпер.

– Отпусти меня, – холодно говорю я.

Его пальцы еще сильнее сжимаются на моем плече, но через секунду Рид уже оттал-

кивает меня. Я чуть не падаю вперед и хватаюсь за кровать.