Бумажные доспехи

— Мы там и жили сначала. Потом подрались, — признался Рок. — Разнесли в холле пару дурацких горшков, и нас выкинули. Мы шефу не говорим. Он расстроится.

Молодые люди поморщились.

— Ребят, — сказала Морген. — Я давно замечала, вы только не обижайтесь… почему вы его боитесь? Он даже физически меньше вас, я уж не говорю, что у него специализация общая, не боевая.

— Э, док, — сказал Тень и запнулся.

— Вы, наверно, этого не чувствуете, — сказал Рок. — А мы как его увидели, сразу учуяли — на нем печать смерти. Самая настоящая, как в сказках про черных колдунов. Ведь он шагал за порог и вернулся.

— Он, может и не боевой маг, — продолжил Тень, — но если надо, нас обоих раскатает в тонкую лепешку. У него след такой, темный, — Тень неопределенно помахал рукой, показывая волну. — Тут, наверно, дело как раз в том, что вы не деретесь, а то бы тоже поняли.

Морген прикусила губу, отвернувшись, и некоторое время смотрела на обрывки занавесей. Выгоревшее на солнце дырявое полотнище красно-желтого цвета было аккуратно подвязано.

Это было даже мило — то, как два боевых мага в расцвете сил побаиваются хлипкого начальника. Но только смысл во всем этом Морген не видела. Уважение должно основываться не на суевериях и смутных «мы учуяли», а на действительных фактах. В Унро не было ничего пугающего, на взгляд Морген. Достойный молодой человек, этого не отнимешь… но вот с «печатью смерти» — чушь полная.

— На нем было смертное проклятье, — наконец сказала Морген. — Он входил в Лигу защитников искаженных, но накануне мятежа рассказал обо всем, зная, что проклятье убьет его. Каролус держал его на этой стороне, пока он говорил. И потом Каролус всю ночь снимал эти чары, и Унро действительно был мертв некоторое время. Но это была клиническая смерть… мы успели его вытащить. Тут, ребят, ничего мистического.

Рок и Тень кивали, внимательно слушая. Правда, отреагировали совсем не так, как думала Морген — вместо разочарования на их лицах было только восхищение. И вряд ли врачебным даром Каролуса.

Морген фыркнула, но задумалась. При случае надо будет как-то осторожно прощупать ауру юноши, подумала она. Каролус наверняка знает, а ей никогда в голову не приходило.

Кофе и прятки

Морген приложила руку к ребристому темному боку кофейника. Он был горячим, но недостаточно.

— Еще нет, — сказала она, и Тень досадливо вздохнул.

— Пока чисто, — тихо доложил из коридора Рок: он стоял на стреме.

— Надо плитку новую купить, было бы проще, — сказала Морген.

Тень приложил палец к губам и нервно оглянулся. Одной рукой он прижимал к груди банку с молотым кофе и пачку соли.

— Напряжение в сети недостаточное, — пояснил он. — Хоть с новой, хоть со старой, один х… хм. Без разницы, то есть.

Морген погладила горячую крышечку кофейника, украшенную металлическими листьями и бутоном розы. Очень красивая вещь и, наверно, старинная. Морген обнаружила его в груде старых тряпок под кроватью. Вместе с набором столовых ножей, перевязанных истлевшей лентой, и тонкими осколками фарфоровых чашек, похожими на лепестки белых роз. Старый дом хранил кучу таких секретиков-тайников, где предыдущие хозяева прятали важные для них вещи, порой бессмысленные вроде оберегов на хорошую погоду или коробочек с раковинами, порой полезные — вроде этого кофейника.

Дом принял ее как-то легко, и уже на второй день, вернувшись к синей облупленной двери, на которой даже эти лохмотья краски смотрелись благородно, Морген вдруг поймала себя на спокойствии. Мягкое ощущение: «Я вернулась», стирающее накопившуюся усталость и тревогу.

Морген даже не завешивала на ночь зеркало, хотя некоторое время мялась перед ним, раздумывая, стоит или нет. Не стала: представила себе мутную поверхность за покрывалом и некую сущность за ним, стало жутко. Пусть лучше так, открыто.

Впрочем, сон был на удивление крепок, ни кошмаров, ни страхов. Зеркало исправно отражало только то, что было в комнате, и Морген подумала, что на этом доме вполне еще может быть старинная защита, как ее принято было ставить в имперские времена.

Сейчас к этому подходили иначе: клининговым фирмам было куда выгоднее ежегодно обновлять плетения-щиты от монстр-объектов, парабиологических существ и прочего. Раньше защиту ставили на века, сейчас максимум на три года, оправдывая тем, что слишком долгосрочные плетения имеют тенденцию изменяться и врастать в структуру зданий.

Помимо Рока и Тени, в доме еще кто-то жил, но Морген их еще не видела. Тот, кто на чердаке, постоянно играл на гитаре — то отвратительно, заставляя гитару выть, то завораживающе прекрасно. Тень говорил, что парень — художник. Как профессия невидимого соседа связана с постоянным терзанием гитары, Морген не очень понимала.

На втором этаже, кроме спальни Морген были еще комнаты: две гостиных и кабинет, запертые на замки.

На третьем этаже узкий коридор между комнатами был завален сверткам, связками книг и сундуками. Все комнаты, кроме одной, тоже заперты, и ребята сказали, что на этом этаже только спальни. В открытой маленькой кухоньке стояла на чугунных львиных лапах старая плита, переделанная из дровяной в газовую.