Бумажный грааль. Все колокола земли

Внезапно она выскользнула у него из рук и упала на тротуар, где начала подпрыгивать и лязгать, омываемая дождем. Уолт схватил ее и крепко зажал под мышкой.

Аргайл пристально на него взглянул, приоткрыв в изумлении рот.

– Ты лжешь, – наконец сказал он и продолжил идти.

А затем, облизнув губы, вновь покосился на банку. В десяти шагах впереди голем сошел с тротуара прямо в поток дождевой воды, бурливший вдоль Мейпл-авеню, и перешел речку вброд.

– Нет, не лгу, – не сдавался Уолт. – Это та самая птица! Прости, что я лгал раньше. Зря я так. Я ошибался насчет нее. И ты тоже.

– Что ты за нее хочешь? – ровным голосом спросил Аргайл. Он опять бросил взгляд на голема, приноравливаясь к его неуклюжей походке. – Проси что угодно. Торговаться некогда. Назови любую цену, и все.

– Мне ничего не надо.

– Да пошел ты! – взорвался Аргайл. – На кону моя жизнь! Эта птица меня спасет!

– Нет, не спасет, – возразил Уолт. – Скорее наоборот.

Опять сверкнула молния, четко обозначив силуэт голема на фоне ночного марева. Казалось, свет пронзил его плоть и ветхую одежку насквозь, совсем как марлю или паутину.

– Даю миллион долларов.

– Нет! Роб, проснись уже, бога ради!

– Назови сумму. Любую. Одно слово – и деньги твои.

– Да нет же! Пойми, наконец…

– По-твоему, я шучу, Уолт? Какой же ты самодовольный кретин!

Уолт с удивлением взглянул на Аргайла: его губы дрожали. Бедняга плакал! Аргайл так боялся зла, что сам заговорил как Сатана!

Впереди громко взвыл голем, и Уолт задумался, что будет, если догнать его и побить, затолкать в сточную канаву со всеми лохмотьями и прочим? Существо меж тем пересекло улицу, и едва оно ступило на противоположный тротуар, как Аргайл, следуя проторенным путем, пошлепал через поток, загребая ботинками воду. Уолт не отставал. Вместе они перешли затопленную дорогу и вновь зашагали по тротуару. Очевидно, голем направлялся к Главной площади, а точнее – к переулку позади адвокатской конторы Нельсона.

Вдалеке, на Чепмен-авеню, возвышалась колокольня церкви Святого Антония. Дождь косыми пластами сек белые оштукатуренные стены. Сквозь дыру у основания башни проглядывал упавший колокол. Аргайл поднял глаза на колокольню, зажмурился и отвернулся.

– Я слышал, что миссис Симмс отдает деньги церкви, – произнес Уолт. – Все, что мы для нее собрали. Хочет восстановить колокольню. Представляешь?

– Я не хотел убивать Симмса.

– Я этого и не говорил. Просто…

– Отдай все детям, – вдруг выпалил Аргайл.

– Что – все? О чем ты вообще?

– Деньги. Возьми деньги, которые я тебе предлагаю, и отдай детям – Норе и Эдди! Открой траст-фонд – да что угодно. Ты их обеспечишь до конца жизни. Сделай это для них, если на себя тебе плевать! Я тебе задолжал, Уолт. Мы давно друг друга знаем, и однажды я крупно облажался, а теперь хочу вернуть тебе долг. Как угодно. Просто позволь мне искупить вину, хорошо? Согласись помочь детям. Или твои принципы столь грандиозны, что ты и у детей отнимешь деньги?

Уолт отвернулся, совсем запутавшись. Деньги Аргайла подарят Норе и Эдди абсолютно новую жизнь – без невзгод и тяжкого труда. Какое право он имел ради каких-то принципов лишать их светлого будущего?

– Миллион долларов, говоришь? – Уолт прикинул, сколько получится, если положить их в банк под проценты: хватит и на престижный колледж, и на большой особняк на Изи-стрит.

– Да. Что-то не так? Хочешь больше? Десять миллионов?

Уолт увидел собственный дом – всего через улицу. Над крышей соседского гаража возвышалось раскидистое дерево авокадо, под которым жил паук-сенокосец по имени мистер Аргайл. Ныне почивший.

– Нет, – твердо сказал Уолт. – Мне ничего не надо. Во всяком случае, ты мне этого дать не можешь. И нет в моих принципах ничего грандиозного. Это скромные принципы, но они мои, и я не в настроении от них отступать.

Аргайл рассмеялся, но не слишком убедительно. Они подходили к перекрестку. Голем повернет направо и направится к центру города, где и встретит свою судьбу. Уолт собирался при этом присутствовать, довести дело до конца, хотя Айви уже, наверное, забеспокоилась, где он пропадает.

Джинкс сейчас готовила ужин. Дети развлекались – рисовали мелками или играли в дядюшку Виггили. Генри, скорее всего, включил в фургоне обогреватель и теперь сидел в тепле и сухости, угощаясь крекерами, и с таким удовольствием слушал стук дождя, как иные наслаждаются музыкой.

– Вот, держи. – Уолт передал Аргайлу банку с птицей. – Она с самого начала была твоя. Поэтому я и принес ее тебе, вместо того чтобы выбросить в океан. Если хочешь узнать мое мнение о птице и обо всей этой ситуации – спрашивай. Охотно с тобой поделюсь.

Аргайл ответил не сразу. Не сбавляя шаг, он недоверчиво поглядел на Уолта, словно такая внезапная щедрость застала его врасплох, а затем пробормотал:

– Спасибо. – И еще через пару шагов добавил: – А твое мнение я и так знаю.

– И все-таки я скажу, – заявил Уолт. – Эта штука в банке – вовсе не спасение! Была бы птица моей – я бы, не задумываясь, ее выбросил, как советовал Генри.