Бумажный лебедь

Я и так все равно что умерла. Правда не всегда освобождает. Правда может убить – вскрыть и вывернуть тебя наизнанку. Все, во что я верила, все, что считала настоящим, перевернулось с ног на голову. Отец оказался другим человеком, Дамиан – тоже, а МамаЛу не отдыхала сейчас в домике с белыми стенами и цветущим садом.

– Ты лжешь, – произнесла я. – МамаЛу жива. Дамиан обещал отвезти меня к ней.

– Он вез тебя к ее могиле: показать, что натворил твой отец. Дамиан ездит туда каждый год. В этот раз он хотел поставить новую надгробную плиту и наконец-то вздохнуть свободно, но ты… ты нашла его слабое место. Его что-то терзало, я чувствовал. Чем больше времени он с тобой проводил, тем сложнее ему было держать дистанцию. Я понял это по голосу. Ты его, черт возьми, надломила. Я должен был вмешаться раньше. Но теперь-то я здесь, и пора уже с этим покончить!

Рафаэль сжал револьвер дрожащими пальцами. Я встала к нему спиной. Как бы я хотела вернуть тот вечер, когда мы с отцом уезжали из Мексики: разогнать клубы пыли, разглядеть вдали лучшего друга, остановить машину и броситься к нему.

Эстебан, как бы я хотела, чтобы в тот день шел дождь!

– Отпусти ее.

Открыв глаза, я увидела темный, зыбкий силуэт. Дамиан едва держался на ногах, но все-таки пришел.

– Мы оба знаем, что ты не выстрелишь. Ты не сможешь, – сказал он Рафаэлю.

– Смогу. – Тот покрепче схватил револьвер, придерживая правую руку левой. – Ради тебя я смогу! Наплюю на треклятый страх и вышибу ей мозги! Пойми, Дамиан: либо она, либо ты. Она позвонила отцу! Проверь вызовы на своем телефоне. Ты понимаешь, что это значит? За тобой уже едут! Это всего лишь вопрос времени.

– Я же сказал: отпусти ее. – Пошатываясь, Дамиан направил другой револьвер на Рафаэля.

Мы трое застыли в безмолвном напряжении: в центре, на коленях, стояла я, Рафаэль целился мне в голову, а Дамиан целился в него. Я поняла, что между мужчинами не просто дуэль: каждый пытался удержать другого от неверного шага. Рафаэль хотел уничтожить то, что угрожало Дамиану, а тот, в свою очередь, знал: решившись на убийство, товарищ обречет себя на душевные муки. Глядя на друга, Дамиан видел единственное благое дело, которое совершил. Надежду на искупление. Он слишком долго оберегал Рафаэля, чтобы позволить ему оступиться.

Однако в игру вмешался новый фактор – я. На яхте Дамиан спас мне жизнь. Я знала, что он и сейчас меня защищает. Знала и то, почему инстинктивно потянулась к нему, когда приняла дельфина за акулу. Какая-то частичка моей души узнала родную частичку его души, пусть и погребенную под гнетом ярости и боли.

– Ты меня не застрелишь, – сказал Рафаэль, по-прежнему держа палец на спусковом крючке.

– Уверен? – откликнулся Дамиан. – Я уже говорил: встанешь у меня на пути – уничтожу!

Его слова, похоже, не убедили Рафаэля.

– Ты ранен и сам не понимаешь, что несешь! С ней твоя жизнь в опасности! Седжвик не остановится, пока не найдет свою дочь. Нам нужно оборвать эту ниточку прямо сейчас.

– Я сам решу! – прорычал Дамиан. – Решу, что и когда нужно сделать! Тебя это не касается, так что проваливай! Убирайся с острова! Это моя жизнь, моя борьба, мои правила!

Рафаэль не сдвинулся с места. Дамиан тоже. Оба стояли с оружием в руках, не в силах признать, что просто заботятся друг о друге.

Внезапно появился еще один мужчина.

– Я привез все, что нужно. – Мануэль вернулся с материка. – Дамиан, твое фото показывают в новостях. Повсюду рыщут ищейки Уоррена Седжвика.

Мануэль внимательно посмотрел на друзей и тут только понял, что обстановка накалена до предела.

– Что происходит, ребята?

Никто не ответил. Новости с большой земли лишь подлили масла в огонь. Мужчины продолжили дуэль в гнетущей, натянутой, как тетива, тишине. Первым не выдержал Рафаэль.

– Бред собачий! Если ты собрался сдохнуть, не жди, что я стану спокойно смотреть! – Он взял у Мануэля чемоданчик и сунул в руки Дамиану. – Вот твои лекарства. Судя по тому, что ты сам лезешь в пекло, они тебе не помогут! – Рафаэль был так зол, что смотрел себе под ноги. – Ты не бессмертный, понял? Ты просто упрямый баран, который едва стоит на ногах! Тебе бы сидеть и не высовываться. По крайней мере, пока все не утихнет. Что касается остального, я замету следы. Мануэль подбросит твой спутниковый в Каборас: пусть ищут тебя там. И учти, я скоро приеду убедиться, что твоя упрямая задница жива-здорова!

Рафаэль с Мануэлем ушли, а Дамиан не сдвинулся с места. Его колени даже не дрогнули, пока не послышался гул моторной лодки. Только тогда он рухнул на землю, словно мешок с картошкой. Я бросилась к нему, ощущая груз правды, которая мне открылась, и приложила руку ему ко лбу. Дамиана лихорадило; дыхание было жарким, кожа – липкой от пота. Он не просто потерял много крови: похоже, в рану проникла инфекция.

Еще вчера я бы все отдала, чтобы от него отделаться.

Умри, Да-ми-ан, УМРИ!