Бумажный лебедь

Большинство узников разбились на группы в зависимости от расы. Сила была в количестве. Тот, кого принимали в банду, получал защиту. С такими предпочитали не связываться, поэтому многие выбирали себе компанию и не отходили от своих. Дамиан заметил в тюремном дворе три главные группы: черных, белых и мексиканцев. Впрочем, имелись и отщепенцы, некоторые из них сбивались в компании поменьше. Были здесь и стайки верующих – в основном христиан и мусульман, группки гомосексуалистов и трансгендеров. Кое-кто держался особняком: приговоренные к пожизненному, рецидивисты, тюремные старожилы. Здесь сидели за самые тяжкие преступления: убийства, ограбления, похищения, государственную измену. В тюрьме имелся еще один, отдельный блок – для тех, кого опасно держать с остальными. Туда отправляли заключенных, пользующихся дурной славой: бывших копов, знаменитостей, серийных убийц, а также насильников, педофилов и душевнобольных.

В исправительную колонию имени Роберта Дейли, что на юге Сан-Диего, не отправляли оступившихся «белых воротничков» или мелких воришек. Это изолированное тюремное поселение, окруженное рядами колючей проволоки и травянистой пустошью, располагалось в двух шагах от колоний и макиладор[52] Тихуаны.

В четыре часа дня, когда прозвучал сигнал к ужину, Дамиан и его соседи по бараку выстроились в шеренгу. В столовой – просторном прямоугольном помещении – стояла дюжина столов из нержавейки, за каждым из которых умещалось по восемь человек. Вооруженные надзиратели следили за узниками из стеклянных кабинок по обеим сторонам зала. Шестеро дежурных по кухне за прозрачной перегородкой накладывали еду и ставили тарелки на подносы. В тот день на ужин давали куриную отбивную с картофельным пюре и подливой, тонкий ломтик кукурузного хлеба и желе.

Дамиан взял свой поднос, наполнил холодной водой пластмассовую кружку, любезно предоставленную властями штата, и направился к группе заключенных-геев. Когда он уселся напротив темнокожего здоровяка по имени Моник, тот удивленно вскинул выщипанную бровь. На секунду Дамиан засомневался, сделал ли верный выбор, чтобы завоевать хорошую репутацию среди заключенных.

Моник, бывший боксер с огромными, жилистыми руками, похожими на древесные стволы, отбывал пожизненный срок и пользовался в своей группе авторитетом. Тюремным охранникам периодически приходилось иметь дело с представителями банд. Если между группировками возникали конфликты, надзиратели запирали всех по камерам, а затем вызывали главарей, чтобы те пообщались и решили проблему. Так заключенные сами помогали поддерживать порядок, что было выгодно всем. Взамен главари получали привилегии – так называемые «карты лояльности».

Монику, очевидно, позволялось многое: начиная с сиреневой помады и черного лака для ногтей, заканчивая цветастыми бусами на шее. Он являлся самой внушительной и яркой персоной в зале. И когда Дамиан вдруг протянул руку к его тарелке, наколол на вилку мясо и откусил большой кусок, все вокруг настороженно притихли. Работники кухни застыли с черпаками в руках, не замечая, как подлива капает на пол. Разговоры стихли. Все взгляды обратились к Монику и Дамиану.

Моник моргнул. Неужели сопляк-новичок стащил еду у него из тарелки? Только полный кретин станет так наглеть – и этот кретин решил связаться не с кем-нибудь, а с ним?

Дамиану требовалась реакция. Причем быстро. Прежде, чем вмешается охрана. Поэтому он поднял свою кружку и выплеснул содержимое на голову сопернику. Вода закапала у Моника с носа. Тот медленно, не спуская глаз с Дамиана, вытер лицо. А потом разверзся ад.

«Если назревает тюремная драка, атакуй первым», – вспомнил Дамиан и ударил Моника локтем в горло. Уже через миг громила оправился. Дерущихся обступили другие заключенные, затрудняя доступ охране.

Моник рванул на Дамиана прямо через столешницу и одним махом свалил его со стула. Сцепившись, мужчины рухнули на пол. На Дамиана обрушился град ударов – в подбородок, в грудь, в челюсть. Его словно дубасили молотком. Моник подмял соперника под себя, придавив ногой его лодыжки. Он схватил Дамиана за шею, сжав ему трахею, а затем стукнул его головой об пол. С резким «уфф» воздух вышел у Дамиана из легких. Чувство было такое, что лицо вот-вот взорвется, будто вся кровь прилила к голове, потерявшей связь с телом. Моник усилил хватку. Ответных ударов, которые становились все слабее, громила успешно избегал. У Дамиана потемнело в глазах. Силуэты заключенных стали размытыми, синие робы слились в единое пятно. Беготня, выкрики – все доносилось будто издалека. Дамиан вспомнил, как смотрела на него Скай, когда он спустил курок: в ее глазах застыла боль, губы сложились в беззвучное «нет!».

– Что ты делаешь, Дамиан? – прозвучал в голове ее голос.

Я сражаюсь и не отступаю.