Бумажный Тигр (III. Власть)

— Конь Калигулы? Инцитат? Ещё бы. Благословенные времена, — вздохнул Лэйд, — По крайней мере, так кажется сейчас, когда Палата лордов наполнена преимущественно ослами…

— Калигула сделал это не от большой любви к своему коню. А чтобы показать прочим сенаторам своё отношение. Одёрнуть зарвавшихся и продемонстрировать их ничтожество. Так и Крамби. Он возвысил пса над прочими, но не для того, чтоб оказать ему милость. А для того, чтобы прочие не забывались и знали своё место.

Вот, значит, как, подумал Лэйд. Вот отчего бесился Розенберг, презрительно именуя Коу псом. Он, финансовый аналитик, главный актив компании, тоже вынужден был терпеть такое положение вещей. Чёрт, неудивительно, что он пристрастился к рыбе!..

Он поднялся, ощущая болезненный гул в коленях. Достаточно было уступить потребностям тела, позволив ему полчаса посидеть, как оно уже обмякло, застонало, жалуясь всеми своими клеточками, возопило о пощаде. Старое, послушное тело, которому многие годы доставалось из-за его собственной глупости или поспешности. Узнать бы ещё, сколько ему осталось…

— Благодарю вас, мисс ван Хольц, — он улыбнулся ей на прощание, — Ваши ответы были чрезвычайно полезны. Надеюсь, мы ещё свидимся с вами, только в более приятной обстановке.

Она вскочила следом за ним.

— Стойте! Вы уходите?

— Да, я намеревался именно это и сделать. Нельзя же злоупотреблять вашим гостеприимством бесконечно, тем более, что у меня впереди ещё прорва работы.

— Но как же я? Что мне делать?

Лэйд мягко улыбнулся, остановившись на пороге.

— Что делать? Господи, да откуда мне знать? В конце концов, я всего лишь лавочник, а не ваш духовник. Но если вам в самом деле нужен совет… Что ж, для начала, пожалуй, увольтесь. Видит Бог, в этой конторе обитает куда больше демонов, чем мне казалось поначалу. Поступите в какую-нибудь приличную контору, хоть бы и обычной машинисткой. Не возбуждайте вокруг себя слухов, не интригуйте сослуживцев, поддерживайте добрую репутацию…

— Дьявол! Вы знаете, что я имею в виду! Как мне избавиться от амулета?

— Думаю, в этом нет нужды, — Лэйд склонил голову на прощание, собираясь выйти.

Показалось ему или нет, но миазмов в окружающем воздухе как будто стало больше. Они уже не просто затрудняли обоняние, они иссушали слизистую оболочку носа, отравляли мысли, заставляя дышать сквозь плотно стиснутые зубы. Лэйд вспомнил, что отдал мисс ван Хольц свой платок, но не стал возвращаться.

Дурная примета.

— Но я… Господи, я же рассказала вам всё! Я отвечала на ваши вопросы! Я… Вы не можете так со мной поступить! Это бесчестно! Это… Это…

— Будет вам воздух сотрясать, — буркнул Лэйд, поморщившись, — Я лишь имел в виду, что никакая помощь с моей стороны вам не требуется.

— Но амулет!..

— Просто швырните его в корзину для бумаг, и всех дел.

— Но это же «Катаракта-Харакоре»! Великий Искуситель!

— «Катаката Харакоре», — поправил Лэйд, — Господи, под сводами этой крыши ни один человек не знает полинезийского! На наречии полли это означает «Невинная шутка». Это и было шуткой с моей стороны. Может, не вполне невинной, но… Господи, а каких ещё чудес вы ожидали от товара, купленного у Маги-Горшечника? Он отродясь не держал в руках ничего ценнее «куриного бога[185]». Ваша брошь — просто стекляшка с обрывком шнурка внутри ценой в два пенни. Я уже говорил вам, среди нашей публики множество недоучек и мошенников. Плюньте и забудьте.

Лэйд думал, что мисс ван Хольц разразится проклятьями ему в спину и даже немного напрягся, ожидая этого шквала. Но она молчала, тяжело дыша, и молчала всё то время, что требовалось ему для того, чтобы выйти из кабинета. Его даже подмывало бросить взгляд назад — просто для того, чтоб увидеть выражение её лица, но он не стал этого делать.

— Вы умрёте, Лэйд Лайвстоун, — произнесла мисс ван Хольц хрипло, но даже в этот миг голос её показался ему удивительно мелодичным, — Не знаю, когда, не знаю, как, но надеюсь, что это будет мучительная и в высшей степени паскудная смерть. Такая, которой вы заслуживаете.

Глава 14

Лэйд прикрыл глаза и позволил себе четверть минуты сидеть неподвижно, наслаждаясь блаженным бездействием. Не отдых — просто попытка притушить мельтешащие под веками жёлтые и синие звёзды. Отдыха он не знал давно, очень давно.

Несколько часов? Быть может, пять или шесть, прикинул он, есть судить по чувству голода и усталости — они вполне функционировали даже в мире, лишённом времени.

Пальцы немилосердно саднили, суставы набухли пульсирующей болью, глаза жгло запорошившей их бумажной пылью. Четверть минуты, приказал себе Лэйд, сам отсчитывая секунды. Не больше.

Он не знал, в каких величинах измеряется время в этом мире и измеряется ли оно вообще, но не уставал себе твердить, что его запас ограничен. В любой момент сила, забавлявшаяся их беспомощностью, может сделаться из наблюдателя палачом — и тогда храни Господь всех несчастных, что угодили ей в лапы.