Бумажный зверинец

Днем к китайским старателям пришел шериф Дейви Гаскинс. Легислатура территории несколько лет назад установила налог на иностранных горнодобытчиков по ставке пять долларов с человека в месяц, и он пришел, чтобы собрать деньги. Налог был принят, чтобы выпроводить прочь китайцев, которые заполонили территорию как саранча. Однако города плохо справлялись со сбором этого налога. Гаскинс ненавидел эти ежемесячные обходы лагерей китайских старателей, так как ему вскоре начинало казаться, что он сходит с ума.

Сперва лагеря не были так удалены друг от друга, и он мог обойти их за один день. И каким-то образом они всегда знали, что он пришел за налогами. Он выходил на середину лагеря, где были сложены мотыги, лотки и лопаты в количестве, достаточном для двадцати-тридцати человек, однако его встречали лишь пять-шесть китайцев, уверявших, что дополнительные инструменты разложены здесь, потому что они «бысло бысло ломаца».

И хуже того, казалось, что они все время снуют туда-сюда.

– Привет, шериф, – поприветствовал его сегодня А-Янь. – Мы рады снова видеть тебя.

– Напомни, как тебя зовут? – Гаскинc совершенно не мог отличить одного китайца от другого.

– Я – Ло-Ип, – сказал А-Янь. – Ты уже приходил за налогами в понедельник, помнишь?

Гаскинс был абсолютно уверен, что он не приходил в этот лагерь в прошлый понедельник. Он был на другом конце города, собирая налоги по трем горным отводам, на каждом из которых должны были работать по пять человек.

– В понедельник я был около Пионервилля.

– Конечно, мы тоже там были. Мы переместились сюда только вчера.

А-Янь показал шерифу справки об уплате налогов. И действительно, там было указано имя «Ло-Ип» и четыре других имени за подписью самого Гаскинса.

– Извини, я не узнал тебя, – сказал Гаскинс. Он был уверен, что его провели, но не знал, как это доказать: были предъявлены справки с его собственной подписью.

– Без проблем, – сказал А-Янь, широко ухмыльнувшись. – Все китайцы выглядят одинаково. Очень просто ошибиться.

Лили смеялась вместе с остальными старателями, когда А-Янь закончил свой рассказ. Она не могла поверить, насколько глупым оказался шериф Гаскинс. Как он мог не узнать А-Яня? Это было просто абсурдным.

Пока китайцы подыскивали замену столам и стульям в огороде, они разговаривали и шутили друг с другом громко и непринужденно. Лили казалось очень увлекательным занятием находить английские слова в их беседе. Она уже привыкла к их акценту, который, по ее мнению, звучал как музыка: много медных духовых, ударных, пунктирный ритм, похожий на удары радостного сердца.

«Нужно будет рассказать об этом папе, – подумала она. – Он всегда говорит, что ирландский акцент его родственников напоминает ему о его любимых застольных песнях».

Лили не смогла пойти к старателям днем, когда те работали. Ее мать была непреклонна после вчерашнего «случая» и заставила ее сидеть дома.

– Я просто оступилась, вот и все. Я обещаю, что буду более осторожной.

Мать поручила ей выписывать дополнительные стихи из Священного Писания в свою тетрадь.

Лили знала, что ее мать подозревала, что произошло нечто большее, чем она рассказала дома. Она, вне себя от нетерпения, хотела рассказать папе все, что произошло вчера, но мать была настолько встревожена видом и запахом перебинтованной ноги, что в приказном тоне заставила Лили смыть немедленно весь этот «китайский яд». После этого рассказать правду было попросту невозможно.

Только когда Джек Сивер вернулся домой, Лили смогла выйти из дома.

– Эльза, это ребенок, а не комнатное растение. Ты не можешь держать ее взаперти целый день. Она будет время от времени сдирать кожу. Однажды, быть может, ты наденешь на нее корсет и завернешь в подарочную обертку для ее мужа, но не сейчас. Сейчас ей надо бегать день-деньской под лучами солнца.

Эльзе Сивер это совершенно не нравилось, но она разрешила Лили уйти.

– Сегодня ужин будет поздно, – сказала она. – Мне нужно поговорить с твоим отцом.

Лили выскользнула из дома, пока та не передумала. Почти закатившееся на западе солнце наводило длинные тени на улицу, где холодный ветерок разносил меж домов Айдахо-Сити голоса возвращавшихся старателей. Два китайца у входа в дом на той стороне улице сказали ей, что Логан в огороде. Она направилась прямиком туда, и, когда проиграла свою вчерашнюю игру в вэйци, Логан начал рассказывать ей историю о боге войны Гуань Юе, чтобы хоть как-то утешить ее.

Ужин, приготовленный А-Янем, вынесли из кухни в огород на больших блюдах и поставили на временный стол, сооруженный в центре круга из перевернутых ящиков. Все китайцы держали в руках большие миски с дымящимся белым рисом и топтались вокруг стола, чтобы положить поверх риса что-то еще. А-Янь вышел из толпы и протянул Лили небольшую миску из синего фарфора, украшенную розовыми птичками и цветами. Поверх риса в миске лежали небольшие кубики тофу и свинины, покрытые красным соусом с темными кусками печеного мяса, зеленым луком и ломтиками горькой тыквы. От аромата неведомой острой приправы у Лили одновременно потекли слезы и слюнки.