Бунич Игорь – В центре чертовщины

— Что же в этом плохого? — он пожал плечами. — А в тридцать восьмом году — в

Соединённые Штаты по приглашению кардинала Спелмена.

— У вас кардинальская должность? — спросил Джордж.

Аббат кивнул.

— Почему же вы не кардинал?

— Всё это суета, — вздохнул аббат. — Земные ранги ровным счётом ничего не

значат. Что в них толку, если они не могут оградить меня...

О, видимо, тоже не хотел обострять отношения и просто сделал жест в нашу сторону.

Мы поклонились.

— С вашего разрешения, аббат, — сказал я, — мы закурим.

Спарроу поморщился, но достал из какого-то ящика здоровенную пластмассовую

пепельницу с надписью “Флот США”.

— Где вы её украли, аббат? — поинтересовался я.

Джордж весьма непочтительно засмеялся.

— Не хотите ли вы арестовать меня за кражу пепельницы? — поднял брови аббат.

— Если мы захотим вас арестовать, аббат, — улыбнулся Джордж, — мы найдём

повод, не волнуйтесь.

— Например?

На месте аббата я не стал бы развивать эту тему.

— Например, — вставил я, — некоторые ваши делишки в Абиссинии.

— Ну, это ещё нужно доказать. — нисколько не смутился аббат.

— Меня очень радует, — я щёлкнул зажигалкой, — что вы сразу поняли, о чём я

говорю.

У него хватило ума промолчать.

— На территории монастыря, — добавил Джордж. — расстреливали наших пилотов

и бойцов Сопротивления.

— Это — ложь, — сухо сказал Спарроу. — На территории монастыря всю войну не

было ни одного солдата.

— А их расстреливали не солдаты, — я внимательно поглядел на Спарроу. — а ваши

люди.

Аббат побагровел.

— Это уже слишком...

— Ну-ну, не волнуйтесь, — засмеялся я. — Несмотря на опыт, вы не научились

держать себя на допросах. Сейчас мы подойдём к самому главному...

— Я говорил сто раз, и повторяю снова, — грубо сказал аббат, — что никакая

автоколонна не приходила к нам в сентябре сорок третьего.

— Послушайте, аббат, — мрачно заметил Джордж, — мы, кажется, не спрашивали

вас ни о какой автоколонне.

— Я заранее отвечаю вам.

— Нас не интересуют автоколонны, — я постарался придать своему голосу побольше

жёсткости.

— Тогда, что вы, собственно, от меня хотите?

Аббат выходил из себя, а это было то, что нам нужно.

— Терпение, — я поднял руку. — Сейчас вы всё поймёте. В январе сорок третьего

года над Неаполем был сбит бомбардировщик В-17, вылетевший из Триполи. Экипаж

выбросился на парашютах. Им удалось скрыться в горах, и они попросили убежища в

вашем монастыре. Их было восемь человек. В начале февраля того же года у вас попросил

убежища экипаж другого бомбардировщика, которым командовал капитан Коллинз. В

июле в монастырь пришло несколько моряков с подорвавшегося на минах английского

эсминца. Всего до октября сорок третьего года, то есть до прихода сюда наших войск, в

монастыре находилось около четырёхсот военнослужащих союзных войск и местных

партизан. Где эти люди, аббат?

Он с интересом поглядел на меня.

— Вы в своём уме, дорогой мой?

— Вы утверждаете, что ничего не знаете об этом?

— Безусловно.

— Аббат, лгать в стенах монастыря — большой грех, — нравоучительно произнёс

Джордж.

— Я полагаю, вы шутите... — начал Спарроу.

— У нас нет времени на шутки, — отрезал я. — Вы обвиняетесь в убийстве или в

соучастии в убийстве нескольких сот наших военнослужащих. А это совсем не шутка,

аббат.

— Но клянусь вам, — взволнованно сказал он, — я никогда ничего…

— Не надо клятв, — Джордж встал с кресла. — Вы утверждаете, что ничего не

знаете, но у нас много свидетельских показаний, данных под присягой, утверждающих

обратное.

— Но ни одна из предыдущих комиссий даже не упоминала об этом. — Аббат был

бледен. — Это недоразумение, господа. Ко мне всё время приставали с какой-то

пропавшей автоколонной... Но...

— К чертям собачьим ваши сказки, — Джордж воспользовался своим буддизмом,

позволявшим сквернословить в монастыре. — Неужели вы думаете, что вам удастся

отвертеться от нас подобными баснями? В Германии повесили каждого фельдфебеля,

участвовавшего в убийстве наших пилотов, и вы зря думаете, что вас ждёт другая участь.

Что вы сделали с этими людьми, аббат? Выдали немцам? Умертвили сами? Почему вы

молчите?

— Господа! — аббат был близок к обмороку. — Если это шутка, то она жестока в

отношении человека, который вдвое старше вас, а в отношении священника она просто

омерзительна. Всю войну в монастырь никто не обращался с просьбой об убежище. Да и

какое право убежища есть теперь у монастырей? Вспомните монастырь Местиори, что там

сделали парашютисты Кессельринга?

— Мне очень жаль, аббат, — сказал я.

Он с испугом посмотрел на меня,

— О чём вы сожалеете, майор?

— О том, что вы не хотите сказать правду, — подхватил Джордж. — Другими

словами, что вы не хотите смягчить свою вину раскаянием. Вы вынуждаете нас...

— Собирайся, — заорал я. — Ты поедешь с нами и будешь давать показания в

подвалах военной полиции. Там сбивают спесь не с таких, как ты.