Бунин и евреи: по дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Я выписал это и продолжал так: “И вот прошло с тех пор почти 50 лет, и я завоевал за это время одно из первых мест в европейской литературе – и как был бы поражен Чехов, если бы узнал, как оскорбительно относится ко мне Из-во его имени! За почти двухлетнее существование свое это Из-во издало всего одну мою книгу. Книга эта вызвала единодушное не только восхищение, но даже удивление критиков своими достоинствами и идет, дай Бог не сглазить, неплохо, но повлияло ли это на Из-во? Ничуть! Вот еще в конце лета сдал я ему две новых книги <…>, но настал уже декабрь. а книги еще и не начаты набираться, валяются где-то, уступая эту честь томам других авторов… Следовало бы прибавить: “И поистине бесконечным ‘Антологиям’”. Все это между нами, дорогой Марк Ефимович, а то ведь обидятся: мол, жалуется на нас! А сказать это следовало бы даже публично, ибо вот уже лет 60 имею я дело с издательствами и ни одно из них не обращалось так со мною!

Ваш Ив. Бунин»

19 января 1953 года Бунин в своем письме Вейнбауму, извиняясь за то, что из-за болезни не исполнил его просьбу «дать что-либо Вашей газете к Рождеству и к Новому году», сообщает:

«…А я как раз хочу начать писать к 1954 году (пятидесятилетие со времени смерти) небольшую биографию (вместе со своими личными воспоминаниями) Чехова, с которым “я был столь близок”, – книжку для издания на русском и на иностранных языках. Может быть, и напишу. Но это весьма прошу Вас хранить пока в секрете – чтобы не перебил дорогу какой-нибудь болван вроде Б. Зайцева, совершенно исказившего своей книжкой гордость нашего рода, Василия Афанасьевича Бунина, ставшего по своему “незаконному рождению” Жуковским, Василием Андреевичем (по своему крестному отцу).

Ваш Ив. Бунин <…>»

Тяжело больной, практически прикованный к постели Бунин, тем не менее, продолжает полемику со своими зоилами. 6 мая 1953 года он пишет Вейнбауму свое последнее в жизни письмо:

«Дорогой Марк Ефимович,

Будьте добры, напечатать прилагаемое по возможности не откладывая в долгий ящик. Если что-либо не понравится вам, сделайте на моей статье оговорку, что вы в том или ином не согласны со мной. А если и это не удовлетворит Вас, не печатайте ее совсем: ни на какие, даже малейшие, сокращения и изменения моего текста я, к сожалению, не могу согласиться. А если напечатаете, распорядитесь, пожалуйста, чтобы Ваша контора выслала мне две или три вырезки по воздуху.

Сердечно жму Вашу руку и желаю всего доброго.

Ив. Бунин P.S.

Зеелер уголовный преступник, которого спасли от тюрьмы А. М. Михельсон и М. А. Алданов. Последний вскоре будет в Нью-Йорке и может подтвердить вам, что я говорю сущую правду.

И. А. Бунин

Милые выдумки

Года три или четыре тому назад в какой-то русской газете, – не помню точно ее названия, – издававшейся, кажется, в Сан-Франциско, какой-то Окулич сообщил, что я, вскоре после мировой войны с Гитлером, летал в Москву и принимал какое-то участи в расстреле Краснова <см. выше письмо Бунина Цетлиной от 25 октября 1947 года – М. У>. А узнал я о существовании этого Окулича, ныне, кажется, уже умершего, и его удивительном сообщении благодаря ныне благополучно здравствующему американскому профессору Глебу Струве: кто-то прислал мне вырезку из той же газеты, – “Письмо в редакцию” ее, – в каковом письме этот самый почтенный профессор сделал некое возражение Окуличу: написал, что насколько ему, Глебу Струве, известно “уважаемый Окулич” (так буквально выразился Глеб Струве) ошибается: Бунин в Москву не летал, но что от Бунина, судя по его поведению по отношению к большевикам, всего можно ожидать. В чем именно это мое поведение выражалось, Глеб Струве не сказал и глаза Глеба Струве ничуть не лопнули от стыда после его “Письма в редакцию” по адресу “уважаемого Окулича”.

Не менее милую выдумку прочел я на днях и в одном парижском журнале: в четырнадцатой “Тетради” издательства “Возрождение”. “Тетради” эти редактирует С. П. Мельгунов, вот появилась в последней из них статейка о книге моих “Воспоминаний”, подписанная девичьей фамилией его жены, – П. Степанова, – и начинающаяся так:

“Они (эти ‘Воспоминания’) написаны, конечно, с большим мастерством и читаются с огромным интересом”.