Бунин и евреи: по дневникам, переписке и воспоминаниям современников

Первое письмо после кончины И. А. Бунина, которое Вера Николаевна Бунина 26 ноября шлет Вейнбауму и Правлению Литфонда, содержит ее сетования на большие расходы:

«…уж очень дорого обходились аптеки и вообще болезнь И<вана> А<лексеевича>, но я надеюсь, что если Чех<вское> Из<дательство> будет жить, то все будет в порядке. Надеюсь на переводы книг И<вана> Алексеевичам.

Далее следует «приятное»: «Л. Ф. Зурова можно 12 дек<абря> выписать из клиники», – и благодарность от них обоих за помощь:

«…Литературный Фонд действительно помог его спасти. Он и физически очень поправился, – ведь он туберкулезный».

Вера Николаевна Бунина переписывалась с Марком Вейнбаумом вплоть до 1960 года, ходатайствуя перед Литфондом за Леонида Зурова и некоторых своих знакомых, обсуждая публикацию в «Новом русском слове» фрагментов своих воспоминаний об И. А. Бунине и прочитанную ей книгу самого Вейнбаума – «На разные темы» (Н.-Й., 1957). По поводу последней она писала ему 18 мая 1957 года:

«Многоуважаемый Марк Ефимович,

Сердечно благодарю за интересную книгу. <…> Начала путешествовать с Вами, очень много для меня открывается нового.

Нашла одну неточность: за “Деревню” и другие деревенские рассказы Бунина из “марксистского лагеря” на автора не нападали, нападали из лагеря народников. “Деревня” печаталась в “Современном мире”, журнале, сочувствующем социал-демократам. Особенно обрушились на Бунина <…> критики из “Русского богатства” <народнический журнал, долгие годы ведший полемику с марксистами – М. У>».

Через полтора месяца после кончины Бунина И. М Троцкий пишет его вдове соболезнующее письмо.

20 декабря:

«Дорогая Вера Николаевна! Не изумляйтесь моему запоздалому отклику на постигший Вас удар. Сознаюсь, сознательно медлил, опасаясь, как бы мои строки не затерялись в потоке соболезнований, наводнивших Ваш дом. Для меня лично писать соболезнующие письма – тяжкая моральная пытка. Как найти слова, которые не казались бы банальными, не напоминали стертую монету? И чем можно утешить Вас, дорогая Вера Николаевна, потерявшую не только долголетнего спутника жизни, но и светоча русской литературы. Быть может, Вашу душевную рану утешит сознание, что заодно с Вами оплакивает уход из жизни незабвенного Ивана Алексеевича весь культурный мир. <…> со смертью Ивана Алексеевича ушел из русской литературы – ее хозяин и путеводитель. И хотя угасание И. А. для нас, живущих по другую сторону океана, не была тайной, тем не менее, смерть его положительно всех потрясла. Литературный фонд, литературный кружок и несколько других культурных организаций готовятся почтить память Ивана Алексеевича организацией специального вечера <…>. Вам Андрей Седых, вероятно, уже переслал вырезки из американской печати, равно как и то, что он лично написал. На днях получите и от меня две статьи, напечатанные в Но<вом> Русс<ком> Слове и в крупнейшей еврейской газете The Day M. У. >, причем еврейская газета отвела покойному Ивану Алексеевичу втрое больше места, чем Н<овое> Р<усское>

С<лово> Написал я также и в аргентинской печати о значении И.А. в мировой литературе. Как только получу тамошние газеты – не премину их Вам послать. <…> Считаю <…> нужным поставить вас в известность о решении правления Литфонда откликнуться надлежаще на привходящие обстоятельства, сопряженные с уходом из жизни Вашего бессменного спутника. Анна Родионовна и я разделяем Ваше тяжкое горе, выражаем свое глубокое соболезнование и шлем пожелания душевной бодрости и воли к дальнейшей, длительной жизни. Душевно Ваш И. Троцкий».

Письма И. Троцкого, Алдановых и В. Н. Муромцевой-Буниной 1950-х годов

После кончины мужа Вера Николаевна Бунина оказалась в очень трудном материальном положении. Об этом печальном обстоятельстве и о неприязненном отношении к Л. Ф. Зурову, существовавшем в кругу близких к Буниным людей, свидетельствует письмо М. А. Алданова, написанное им И. М. Троцкому из Ниццы 6 декабря 1953 года:

«Дорогой Илья Маркович. Как вы поживаете? Как здоровье Вашей супруги? Мы оба хорошо понимаем с Татьяной Марковной, как Вам теперь тяжело живется из-за ее болезни: у всех горе, трудная стала жизнь.

<…>