Бунт

– И так брешет пес! – возмутился боров. – Пес, который по приказу человека всех сгрызет, порвет и прогонит! Хуже, чем его хозяин. Он точно снюхался с волками и хочет себе из нас мясную кладовую устроить! Знаем мы таких благодетелей! Мне кто-то из ваших хвост оторвал и двух поросят загрыз. Я-то ему кишки повыпустил. Ты за своими тоже следи и на свободу дураков зови, а от свиней пошел прочь! Умник, а не понимает, что на свиньях держится вся правда мира, его спокойствие, порядок и разумный прогресс. А человек – хозяин, всему голова! Он думает, трудится и заботится, чтобы нам всем было что жрать, чтобы мы жили. Ты своим умом нас всех только погубишь. Мир устроен мудро, каждый должен быть на своем месте и делать то, что ему человек прикажет.

– Вас-то он всего лишь сожрет, а другие всю жизнь страдают и страшно мучаются.

– Молчи, а то я тебе кишки выпущу, и запомни, что при матках о смерти не говорят. Это наша тайна! Добровольная жертва, которую мы приносим за существование всего нашего рода. Уходи отсюда поскорее и впредь обходи нас стороной, песий недоумок.

– Матки, подсвинки, поросята и вы, мужи рода! – завыл вдруг Рекс.

Издевательский гогот заглушил его патетический лай.

– Бесхозный пес, бродяга, вор.

– Твоя свобода обгрызенной кости не стоит.

– Вот подлец – кусает руку, которая его кормит.

– Хочет нас выгнать из свинарников и отдать на съедение волкам!

– Дурак, с человеком воевать собрался! – повизгивала рассерженная толпа, подталкивая пса рылами и угрожающе тесня его. Рекс понял, что если хоть как-то им воспротивится, то его затопчут и разорвут на клочки. Так что он, совладав с собой, стал притворяться сонным, начал кивать головой, отгонять хвостом мух и, наконец, растянулся на земле во всю свою длину.

Наконец свиньи оставили его в покое, а так как полуденное солнце сильно припекало, то они расползлись по бороздам и рвам в поисках прохлады для своего жирного брюха.

«Слишком много свиней на этом свете! – думал Рекс, вырвавшись из их окружения. – Тяжело же им поднимать свои рыла к солнцу!» – заметил он с грустью, пробираясь к своему обиталищу. Пес не беспокоился по поводу произошедшего, будучи уверенным, что большинство пойдет за ним. Ведь идея уже проникла в массы и распространялась, как пожар. Извечные страдания подготовили их сердца к полной вере и слепому послушанию тому, кто рассказывал о земле обетованной. А к вдохновляющей идее добавлялась и твердая уверенность, что жизнь на свободе – это бесконечные годы, полные еды, размножения и отдыха. Рексу рассказывали, что порой уже разгорались споры о том, кто какие поля бу-дет объедать. Он снисходительно выслушивал такие донесения.

– Уже им не терпится, надо отправляться как можно скорее, – рассуждал пес.

После сцены со свиньями две крупные овчарки не отходили от него ни на шаг.

А потом присоединилась к ним целая свора одичалых одиночек и бесхозных бродяг, и, чтобы прокормить пришельцев, Рекс вынужден был отправляться в леса и немилосердно их опустошать. При этом он припоминал о своих старых обидах, мстительно вызывая на бой весь лесной народ. Конечно, никто не принял его вызова, даже кабаны не желали связываться с обнаглевшими разбойниками. Хищники же предусмотрительно отступали, кружили вокруг них и незаметно заманивали все дальше. Одновременно вся пуща становилась добычей захватчиков.

Иногда целыми днями в лесах раздавался дикий лай, вызывающий смертельную панику и ужас. Остервенелая орда убивала без пощады и необходимости. Рев раздираемых косуль и оленей слышался то тут, то там. Кто только мог, прятался или бежал в самую дикую чащу. Пуща замирала в тревоге, даже птицы побаивались петь, и лишь по ночам, под покровом темноты, здесь кипели жалобы и причитания. Особенно зловеще ухали филины.

– Смерть кругом! Горе! Горе! Горе!

– Гибнет свобода! Гибнет пуща! Гибнет мир! Горе! – раздавались испуганные рыдания.

А волки где-то в непроглядной чаще выли протяжно и уходили все дальше, так что псы, охваченные боевой яростью и еще не насытившиеся убийствами, кровью и славой, шли на вой, желая встретиться и поквитаться с ними.

– Бегут как зайцы! Позор им и смерть! – скулил Рекс, не прекращая погони.

И бежали изо всех сил, взбешенные, взмыленные, почти безумные, в самое сердце пущи, туда, где уже не было ни дорог, ни тропинок, ни густого подлеска, а стоял лишь вечный, упиравшийся в небо сплошной черный лес, куда уже не проникало солнце, где господствовали вечный мрак и мертвая тишина; где не было ни зеленой травы, ни цветов, а земля была покрыта будто бы рыжим лишайником и белесыми струпьями, здесь и там во мраке поблескивали гноящиеся глаза прудов. Псы замедлили бег, с трудом продираясь сквозь завалы вековых деревьев, кучи хвороста и нагромождения раскрошившихся скал. Напоминающий морское дно зеленоватый сумрак, в котором все превращалось в неуловимое видение, наполнял страхом, так что они пробирались с поджатыми хвостами, подозрительно принюхиваясь и останавливаясь каждую минуту.