Буратино. Правда и вымысел…

— Папаша, не надо торопиться, — начал Буратино, глядя, как отец производит смещение своего тела от центра кровати к краю, — ведь мы цивилизованные люди.

Но Карло себе не изменял, и все доводы насчёт цивилизации он отмёл блестящей фразой:

— Убью, сволочь.

«А ведь и вправду убьёт», — размышлял Пиноккио, поглядывая на дверь, и тут ему в голову пришла мысль, и он сказал:

— Папа, не надо убивать сына, приносящего золотые яйца.

— Какие еще яйца, — прохрипел отец вместо привычного уже «убью, сволочь», — ты что, щенок, меня за дурака держишь?

— Папа, это всего лишь метафора, конечно, у меня нет никаких золотых яиц.

— Очень жаль, — кровожадно заметил отец, вставая с кровати.

— Но у меня есть сольдо, — сказал Пиноккио, доставая из кармана монетку, которую обещал столяру Антонио за лестницу и от которой тот отказался, — я заработал её для вас.

— Где взял? — сразу подобрел отец.

— Заработал, — сказал мальчик и протянул отцу монету, — мне было очень тяжело, но я думал: «Папа меня похвалит и скажет мне: молодец, сынок, спасибо».

— Молодец, сынок, спасибо, — сказал Карло и влепил мальчишке такой хук в левую скулу, что тот замахал руками, как птица, и полетел на север, в сторону камина.

Когда Пиноккио пришёл в себя, отца уже не было, а в голове был звон, да ещё боль в опухшей скуле. Но, тем не менее, паренёк был доволен этим днём, ведь хулиганов уже не было, зато была под кроватью целая гора всякого добра, которую он собирался переместить на чердак. Наш герой встал, потёр синяк под глазом и произнёс:

— Кареглазка будет моей.

— Ясное дело, — донеслось из-под комода, — хотел бы я посмотреть на бабу, которая откажет такому парню, как ты. А за папашу не переживай, мы и ему хребтину сломаем.

— Пока не надо. Дам ему возможность исправиться, — сказал Пиноккио, а ещё бы мне поесть. А то очень хочется.

— Э, брат, это хорошо, что хочется. Вот когда не хочется, тогда дело дрянь. А пока что у меня есть ещё парочка сухарей. Но скоро твоя сухарная диета закончится, так как мы начнём реализовывать экспроприированное. Мы ещё будем есть свинину и пить томатный сок. А вообще, голод — это хорошо, только надо уметь это терпеть, — успокаивало парня насекомое.

— А чем же это голод так хорош? — удивился Пиноккио.

— Голод и девки — это те две силы, которые толкают человека к великим свершениям. И именно они…

— Девки?

— И девки тоже. И есть две великие составляющие, которые вращают колесо прогресса. Именно они заставляют мужчин бороздить моря в поисках новых земель, изобретать новые машины, резать друг другу глотки и совершать прочие великие дела. А пока возьми-ка сухарик и наберись терпения.

Буратино взял сухарь, уселся на кровать и задумался о двух великих силах. Он думал и не знал, что по главной улице города двигается полицейская бричка и в ней наполеоном уездного масштаба на английском сукне и фламандских кружевах восседает сам синьор околоточный. А перед бричкой двое полицейских толкают троих громил, один из которых, здоровенный хулиган, всё время повторяет:

— Да чего я сделал? За что забрали? Не брал я. Это мне подкинули всё.

— Конечно, подкинули, — соглашается полицейский, идущий следом, — ты ведь такая крупная птица, что сильно мешал другой крупной птице. И та, другая крупная птица, решила от тебя избавиться. Не дороговато ли?

Хитрюга рыдал, вытирая слёзы скованными руками. А Беззубый шёл, ещё сильно пьяный, и, казалось, ничего не соображал.

Зато как был хорош околоточный Стакани. Орёл! Сколько силы и ума светилось в его взоре, которым он обводил зевак и любопытных. А те, в свою очередь, встречали его как римского триумфатора, то есть радостными возгласами:

— Гляньте-гляньте, наконец-то наш полицейский хоть с одной бандой расправился. Вот так удача!

— Раз в год и палка стреляет!

— А околоточный наш соколом сидит, орлом глядит.

— Бандиты-то больно хлипкие, — говорили некоторые.

— Хлипкие-то оно так, да больно много своровали, — отвечали другие.

Одна особо расчувствовавшаяся бабулька с визгом «Попались, бандюги!» — выскочила из толпы и врезала Поджеро веником по спине. Хотела было ещё, но её оттащил полицейский.