Буратино - правда и вымысел. Часть 3. Чугунные крылья Икара

— Не знаю, — тихо ответил тот, — пацаны, поверьте, я не с ним. Рокко, ты ведь меня давно знаешь, ну скажи…

— Я один раз за тебя и твоего дружка уже говорил. Мне это боком вышло, — мрачно сказал Чеснок, и чувствовалась в его голосе холодная решительность.

Все замолчали, дальше говорить не было смысла, пацаны это понимали, поэтому молча ждали, что скажет Буратино. И он сказал:

— Ладно, Джанфранко, иди.

— Куда? — тихо спросил тот.

— Не знаю, куда хочешь, — ответил Буратино, — но тут тебе больше делать нечего. Здесь тебе больше не доверяют. Передавай привет Комару, скажи, что за нами должок. А мы люди честные, должки возвращаем.

— Пацаны, Буратино, — возбужденно произнёс Гопак, — поверьте, я не гнида, я докажу. Матерью клянусь, докажу.

— Вали отсюда, — оборвал его Чеснок, — твоё счастье, что не я этот вопрос решал. Вали.

Гопак кинулся бежать и, отбежав на достаточное расстояние, крикнул:

— Пацаны, говорю же, я не гнида. Я докажу.

— Вали отсюда, — в ответ крикнул Лука и даже запустил в темноту горстью песка.

— Теперь вам ясно, ребята, насколько серьёзно обстоят дела? — спросил Буратино.

— Ясно, — сказал за всех Крючок.

— Буратино, а что, теперь, все операции, которые ты наметил, отменяются? — поинтересовался Пепе Альварес.

— Да не было никаких операций, — отвечал Пиноккио, — весь этот театр был нужен только для того, чтобы выявить чужого.

— Буратино, а как же ты узнал, что среди нас этот самый чужой? — спросил Лука.

— Я много чего знаю, — многозначительно и туманно сказал Буратино, и все ему поверили, после чего пошли спать.

А на ночь Буратино пожелал Чесноку спокойной ночи, после чего невзначай добавил:

— А жаль, что Комару удалось свинтить, он многое бы нам мог рассказать, да, Рокки?

— Да, — покряхтев, ответил тот.

И Буратино только улыбнулся в темноту.

Солнце ещё до конца не встало, в низинах ещё колыхался от слабого ветра туман, кое-где траву прибила роса. Но Буратино и Лука уже были на ногах. Мало того, они уже сидели на безлюдной тропинке, что вела к Леопольдовым пещерам, и наблюдали из-за кустов, что происходит на берегу перед пещерами.

А там не происходило ничего интересного. Кроме сладкого утреннего сна двух охранников синдиката, которые спали под тёплыми одеялами у погасшего костра.

— Неважно у них налажена охранная служба, скажу я тебе, — произнёс Буратино тихо.

— Дрыхнут, бараны, — согласился Крючок. — Аж за ушами трещит. Хоть сейчас склад поджигай. А может, рискнём, Буратино?

— Нет, Лука, дело чрезвычайно важное, осечек быть не должно. Всё надо делать наверняка. А вдруг они проснутся и потушат?

— А мы их… — Лука сделал многозначительный жест, — даже и не проснутся.

— Нельзя, дон сказал, что проливший кровь первым будет его врагом. А вот склад сжечь после ихней попытки поджога — святое дело.

— Ясно. А как же мы склад им сожжём, чтобы этих сволочей не мочить?

— не унимался Крючок.

— Знаю один способ, — заверил Буратино, — всё будет нормально, комар носа не подточит.

— Буратино, а я вот одного не пойму: это нам что же, сидеть и ждать, пока кого-нибудь из нас не замочат? Только после этого мы их, гадов, гвоздить начнём?

— Мы, конечно, попытаемся до того не довести, чтобы кого-нибудь из нас убили, но ситуация, Лука, к сожалению, такова, как ты сказал.

— Паршивая какая ситуация, — произнёс Лука и замолчал.

Они ещё долго сидели в своём укрытии — наблюдали за работой вражеского склада. И Буратино сделал вывод часам к двенадцати:

— Денег они зашибают немерено.

— Это с чего ты взял? — спросил Крючок.

— Из элементарных подсчётов, — отвечал Пиноккио, — ещё только полдень, а они уже четыре баркаса отгрузили, то есть восемьдесят ящиков. Если даже полсольдо прибыли с бутылки, то уже получается восемьдесят сольдо, а я уверен, что это ещё не всё, у них и цехин в день выходит.

— Ох-и, вот это деньжищи, — удивился Крючок.

— Ну и какие выводы? — спросил Буратино и глянул на приятеля.

— Не знаю, — признался тот, — а какие?

— Склад надо палить, и чем раньше, тем лучше, — произнёс Буратино и, вспомнив, что он не очень доверят Крючку, добавил: — к концу этой недели сделаем, если, конечно, они не усилят охрану. Пошли домой.

Крючок шёл первым. Он знал, что склад синдиката будут палить, но не знал, что это случится уже сегодня ночью.

За день Буратино успел сходить в город, где приобрёл банку керосина и хлороформ.

А как только стемнело, экспедиция из Пиноккио, Пепе Альвареса и Серджо двинулась к Леопольдовым пещерам. Рокко, Фернандо и Лука Крючок остались охранять завод.

Подобравшись к пещерам на безопасное расстояние, троица устроилась в кустах. Все были серьёзны, все были при оружии.

Дело казалось на первый взгляд простым, но Буратино всё равно волновался. Он внимательно наблюдал за охраной склада. И отмечал, что склад охраняют те же и, судя по всему, так же.

Двое крепких парней под стать Серджо сидели у костра, жарили колбасу и чуть-чуть выпивали. Вели они себя абсолютно спокойно, видимо, до синдиката так и не дошла информация, что Буратино собирался спалить склад, а если и дошла, то синдикат почему-то никак на неё не отреагировал.