Буратино - правда и вымысел. Часть 3. Чугунные крылья Икара

— А что мы с ним будем делать, когда найдём? — спросил Джанфранко.

— Я думаю над этим, — ответил Пиноккио.

После совещания Буратино позвал к себе бухгалтера Сальваторе и они стали сводить баланс недели. Наш герой торопился сделать это до вечера, так как у него на вечер было назначено свидание. Когда он думал о свидании, цифры бухгалтерии не лезли ему в голову абсолютно. Поэтому он напрягался, пытаясь сосредоточиться на монотонном голосе Сальваторе и на стеклотаре, и на овсе для мерина, и на прочих скучных вещах. А в голову с необыкновенной настойчивостью лезли всякие приятные пикантности. В общем, наш герой считал часы до встречи с девушкой и, как ни медленно текло время, всё-таки настала счастливая минута встречи.

И всё было как положено: цветы, комплименты и всякое такое. И оказалось это свидание ужасно удачным. Настолько удачным, что в полупьяном состоянии от эйфории Буратино добрался домой и растолкал Луку:

— Э, Лука, спишь? Слушай, нам поговорить надо.

— Чего? — продрал глаза Крючок и начал хвататься за пистолет. — Что случилось?

— Отложи плётку, всё нормально, я просто спросить хотел, — успокоил приятеля Пиноккио.

— Про шарманщика Карло? Так он водки нажрался, что еле до хибары дополз, до утра очухается. Точно.

— Да чёрт с ним, с шарманщиком, — отмахнулся от папаши Буратино. — Я про баб спросить хотел.

— Ну?

— Вот сегодня я её поцеловал.

— Да ну? Вот счастье какое, надо разбудить всех остальных. Не каждая девка целоваться согласна, — язвительно сказал Лука. — Устроим грандиозную пьянку.

— Не ёрничай, — произнёс Буратино, — а послушай. Вот я её поцеловал, и она ко мне вся прижалась. А целовал я её прямо в губы.

— Ох-ох, чудеса, да и только. А чего ты спросить-то хотел?

— Ну, в общем, когда я её целовал, я её сильно обнимал. Всю! Ну, ты понимаешь.

— Да ты развратник, — сказал Крючок. — Ну, и что дальше?

— А она даже не отстранилась.

— Какая распущенность. А от меня тебе чего надо?

— Ну вот, когда я её к себе прижимал, я её за грудь трогал.

— Не, — Лука покачал головой, — ты не просто развратник, ты извращенец. Где же это видано, чтобы девок за сиськи лапать? Разве они у них для этого?

— И вот что я хотел узнать, — не обращая внимания на сарказм приятеля, продолжал Пиноккио. — Надо мне было под лифчик лезть или не надо?

— Не форсируй, — сказал умное слово Лука, — никуда этот лифчик от тебя не денется.

— Как же не форсировать, если очень хочется?

— Тогда лезь, раз очень хочется.

— Так она девка с характером, я боюсь. Может взбрыкнуть, а может и по мордам врезать.

— А ты её в губы целовал?

— Я же тебе сказал, что в губы.

— Ну, если в губы, то за морду свою можешь не волноваться, да и взбрыкивать не будет. Не пустит просто под лифчик и всё.

— Я тоже так подумал, — задумчиво произнёс Буратино. — Значит, надо было лезть. Но всё равно боязно.

— А ты её за зад трогал?

— Да! Лука, я тебе скажу, это что-то! У неё что грудь, что зад, всё просто каменное!

— В каком смысле? — удивился Крючок.

— Всё твёрдое, налитое и…

— А-а, понял, — догадался Крючок, — я тоже не люблю дряблых. А ты её за зад брал к талии ближе или к ноге?

— К ноге. За самый низ зада.

— Ну, тогда смело мог лезть в лифчик. Я тебе скажу, брат, одно. Если баба дала лапать себя за зад, всё — испеклась котлета, значит, её можно лапать везде. И не только лапать.

— В каком смысле «не только лапать»? — в волнении спросил Пиноккио.

— В том самом. Правда, если она ещё девка, то тут вопрос ещё неясный.

А если уже пробовала это дело, то всё — за зад и на кушетку.

— Что же мне делать? Что же мне делать? — лихорадочно забормотал Буратино. Вскочил и заходил по сарайчику. — Даже не верится, что это происходит со мной. Неужто я вскоре ею овладею!

— Я бы на твоём месте так сильно не мечтал, — отрезвил его Крючок.

— Это почему? Я тебя что-то не понимаю. То ты говоришь «на кушетку», то «не мечтай».

— Так я тебе про нормальных девок говорю. А твоя, вон она какая фифа.

Ты к ней под юбку, а она тебя в церковь потащит. И ведь пойдёшь.

— А что мне церкви бояться, я что чёрт, что ли? — удивился Буратино.

— Так тебя не просто в церковь потащит иконы глазеть, а венчаться, — со знанием дела сказал Лука. — А это тебе не хухры-мухры, не поцелуи- зажималочки, с церковью, брат, не шутят.

— Ну, и поеду, — с лёгкостью сказал Буратино.

— О-о, братан, да ты окончательно прокис, — озабоченно произнёс Крючок, — ты совсем, что ли, головой обмяк?

— Лука, ты не понимаешь, что это за девушка!

— Да обыкновенная девка. Ну, смазливая больше, чем другие, ну, сиськи у неё есть. Так у них у всех есть сиськи, кого ни возьми.

— Ты болван, — обиделся Пиноккио за Рафаэллу, — и в женщинах ни черта не смыслишь.

— Оно, конечно, может, и так. Только вот разбудил ты не Чеснока и не Гопака, а меня, несмышлёного в бабах.

— Ну ладно, беру свои слова обратно. По бабам ты, конечно, спец. Но это в том случае, если дело не касается приличных девушек. Ну раз ты спец, объясни, почему мне нельзя жениться на Рафаэлле?