Буреполомский дневник

Не на кого опереться... Никому нельзя доверять... чувство одиночества, оторванности, потерянности, – вот, наверное, самое страшное и здесь, и на воле... Буковский в мемуарах пишет, что к 30 годам понял: единственный его капитал, скопленный за жизнь, – это друзья. А у меня нет и этого. Есть вроде бы друзья, которые помогают, стараются, делают, что могут. Но... то ли не сознают они, насколько я от них завишу, то ли ещё что, – но я кожей чувствую, как непрочна, ненадёжна эта поддержка, как любые, самые мелкие житейские обстоятельства в их вольной жизни могут им помешать, сбить с пути, – и мои просьбы останутся невыполненными, мои надежды и самые заветные мечты рухнут. Ни на друзей, ни на жену (да и жена ли она мне? не расписаны, и одно письмо за полгода...), ни даже на родную мать нельзя, увы, полностью и безоговорочно положиться, попросить о чём–то – и быть железно уверенным, что просьба будет выполнена, не будет забыта, перепутана или вообще признана неправильной, вредной для меня же, и т. д. И та же Е. С., так глупо обижающаяся на мои отзывы об истории и смысле правозащитного движения, на слова о том, что оно, по сути, не достигло цели, принимающая всё на свой личный счёт... Боже, как это глупо и как непоправимо, потому что отсюда нет возможности что–то объяснить, растолковать, провести равноправную идейную дискуссию, равно как и напоминать каждый день о какой–нибудь просьбе, и вообще заставить людей (друзей!) счесть мои дела важнее своих и делать их приоритетно, вне очереди, сей же момент!.. Отсюда, как из гроба, нет возврата, нет связи с живыми (хотя и телефон, и почта, разумеется, есть), и от этого – такая страшная тоска, такое чувство одиночества и потерянности, что хочется только одного – умереть!.. Все надежды рухнули, и даже мать, если, как обычно, обозлится и заупрямится, как ишак, может перестать и приезжать, и звонить, и поддерживать материально, предстоит 3 года жить на столовской сечке и рыбе, ковыряться в рыбных костях, как большинство тут... Блин, в самом деле, оно мне надо?! Не лучше ли, действительно, сдохнуть сразу, не терпя вместе с бессмыслицей жизни и отсутствием будущего ещё и эти унижения в настоящем, ещё целых 3 года?..

Одно только по–настоящему радует, – признание независимости Косова. Добились–таки они своего, Москва осталась на сей раз с носом, её не послушались, и газовый шантаж – излюбленное средство – тут бы не помог. Это огромная радость именно, как щелчок по носу Москве (если не больше). И как залог будущего, разумеется, – с принципом "нерушимости границ", можно надеяться, будет всё–таки покончено в пользу признания права наций на самоопределение.

24.2.08. 8–48

Возвращение блудной Маньки... Большая серая кошка Манька, поселившаяся на моей шконке вскоре после моего переезда сюда, вернулась! Её не было весь вчерашний день и всю эту ночь, а утром она, как ни в чём не бывало, вышла из–под соседней шконки и вспрыгнула на мою. Вся мокрая, в снегу... Её и сейчас опять нет на месте, – всё утро бегает туда–сюда. Посидит на своей "подстилке" (моё свёрнутое одеяло в ногах шконки), полижет свою шкурку пушистую, – и опять убегает. Загуляла, словом, наша Маня, не сидится ей дома. Оно и понятно – весна...

Да, уже весна. Незаметно этак она подкралась, как всегда. Когда вышли сегодня на завтрак, было уже совсем светло, и восход солнца уже начинался, дальний край неба за запреткой был освещён и свободен от облаков; термометр на крыльце 4–го барака показывал 0 градусов. Настоящее весеннее утро, обещающее ясный, солнечный, звонкий день! Тоска только, что провести его, как и много ещё дней, придётся в неволе... На обратном пути, правда, солнечный край неба затянуло тучами, стало пасмурнее и холоднее.

Россия, XXI век... Дикая страна с диким народом. Стоило получить 5 лет срока и заехать этапом в эту глухомань, чтобы ещё раз убедиться в том, что знал дома и о чём писал, сидя в мягком кресле перед компьютером. Всё правильно писал, как выяснилось, только ещё слишком мягко. Действительность оказалась, как обычно, ещё ужаснее и омерзительнее, чем самые беспощадные представления о ней со стороны. Как и 100, и 200, и 500 лет назад, – страна эта населена по сей день не народом, а сбродом тупого быдла, алкашей, генетических рабов и подонков, трусливых перед теми, кто сильнее их, перед любым начальничком, самым мелким, и беспощадных к слабому. Чернь, сброд, толпа рабов и холопов, оценить истинное лицо которой можно, лишь оказавшись не только НАРАВНЕ с ними, но и в полной их власти, безо всякой защиты.