Буреполомский дневник

В результате соседями моими оказались сверху и внизу в проходняке работяги, с утра уходящие на работу – верхний, кажись, на весь день, да и нижнего, работающего на КСП, тоже не особо–то видно тут было днем. Сверху над ним – молодой пацан с “девятки”, работающий в ларьке и сейчас вот, как пришли с завтрака, завалившийся спать, – вполне безобидный, по–моему. Лучшего соседства трудно было и желать (и уж оно точно лучше, чем азербайджанская обезьяна).

А вчера – не успел дописать – после апофеоза, когда я сидел на шконке и долго, терпеливо, тщательно складывал листок к листку расшвырянные “козлом” бумаги – когда уже сложил все, заправил шконку и наконец улегся – убийца Маньки приказал своим холуям еще и сдвинуть шконки и тумбочки к середине секции, чтобы сузить проходняки. Мне он глумливо сказал, что, мол, мне слишком жирно будет в таком (широком) проходняке – и если я сейчас же не найду, кто мне подвинет шконку и тумбочку, то он поручит их двигать “петухам”. (Имелось в виду, что тумбочка будет считаться как бы нечистой – на их языке “законтаченной” – после этого, и ею нельзя будет пользоваться.) Этого не случилось – подошел “семейник” обезьяны, уже переехавший в соседний проходняк, и добровольно помог мне, подвинул тумбочку, а уж шконку я, по–моему, двигал сам. Главное счастье – что не потребовали снова убрать и не расшвыряли только что с таким трудом сложенные бумаги и книги. Проходняк же в результате сильно сузился, став ненамного шире той щели, в которой я жил на 13–м. Я еле–еле прохожу в него фронтом.

В общем, очередной большой погром, всплеск, апогей ненависти и глумления. Ненависть такая, что буквально сожрать готовы, и не бьют только потому, что понимают: молчать я не буду и даром им это не пройдет. Все же, что они говорили, пока я собирал или переносил свои вещи, бумаги, книги – я не буду даже повторять, да и не все помню уже. Собака лает – ветер носит, конечно, и не мне делает хуже, а только себя разоблачает эта мразь своим глумлением. Типичный пример – здоровенный верзила–даун, передвигавший шконки, увидев расшвырянную кучу литературы на полу, с дебильным смехом сказал: о, сколько у тебя книжек, всему отряду хватит на месяц жопу вытирать!..

Увы, все народнические мечты провалились, оказались чушью, я убеждаюсь в этом здесь снова и снова, день за днем, час за часом. Этот народ – не более чем сброд, нормальным, цивилизованным, европейским он не станет никогда, ибо не с чего ему таким стать – ни историей его развития это в нем не заложено, ни настоящего катарсиса, очищения, как немцы и японцы в ХХ веке, он не прошел и не желает проходить. Это тупое пьяное быдло, стадо, биомасса, отходы исторического процесса. Их дети рождаются даунами и становятся уголовниками, гопотой, уличными грабителями и лагерными шнырями – дети родителей, не просыхавших ни до, ни после зачатия. Таких, как я, вся эта нечисть ненавидит инстинктивно, не разумом, а на уровне подсознания – инстинктивной ненавистью злобного и завистливого люмпена к приличному человеку. Цивилизовать их не удастся никогда. Настоящая историческая задача состоит в том, чтобы максимально нейтрализовать их воздействие на горсточку приличных людей в этой стране (воздействие типа погромов моих вещей, равно как и описанный у Солженицына коммунальный погром 1949 г.), а по возможности – уничтожить их. Уничтожить столько этого пьяного сброда, сколько удастся, хоть весь, все 100 с лишним миллионов – и, право же, это не будет для мира большой потерей!..

30.8.10. 7–57 Все хорошо. :))) Исключительно удачно прошло вчерашнее свидание с матерью и Маней. Завели быстро – в 20 минут 10–го мы уже сидели в застекленном отсеке на длинных деревянных лавках. Набилось аж 10 человек, а трубок только 9, и – с них стерли номера, написанные вначале, когда зимой только поставили эти трубки. Не зря я сомневался, что они способны записывать свиданочные разговоры!.. :) Мать и Маню, правда, не вводили довольно долго – за это время родня других зэков уже заняла все стулья. Оказалось, в это время та сука–свиданщица, с которой я немножко поругался на длительной свиданке в мае и которая заставила тогда в отместку разворачивать все шоколадные конфеты – орала на них внизу, что, мол, они требуют особых привилегий и, типа, создают проблемы – т.к. мать не может сама втащить сумку с передачей на 2–й этаж, и еле–еле позвала–таки дневального, чтобы втащил он.

С Маней мы вдоволь наговорились – и о планах будущей работы (но будет ли она?..) на воле, и новостей она порассказала целый ворох. Все было замечательно. Перевеса в передаче тоже не оказалось – впервые за 3 с лишним года здесь! Вот уж действительно событие! – всего 22 кг из 23–х возможных.