Буреполомский дневник

Я сидел как на иголках – как переклинило еще накануне днем от хамства и угроз этих подонков “козлов”, сдали нервы – до сих пор не мог прийти в себя и трясся от еще накануне мне пришедшей мысли, что эти суки могут прямо сегодня, пока я на короткой свиданке – как узнают, взять и выбросить все мои вещи! Не очень, конечно, верилось в это, но – чего не бывает?! С такой мразью нужно быть всегда начеку. После свиданки – от 10 человек нас к концу осталось там только двое – зашел на вахту, спросил, можно ли идти в барак – в ответ лишь сплошное хамство. Жду. Смотрю – чешет мелкий “дневальный” 11–го, приехавший с “девятки”. Забрал меня и 2–го человека (насекомое :); я сразу сказал, что быстро идти не могу, надо останавливаться, передыхать, – груз 22 кг, как–никак, но просить его помочь не стал – а он и не подумал предложить. Терпеливо стоял, ждал меня, когда я отдыхал через каждые несколько метров пути. В одну из таких остановок шапочно знакомый мне дядька с 7–го, лет за 40 уже и явно занимающий тут какую–то должность (не комендант ли?), идя навстречу и увидев эту картину, спросил: “Малой, а что ты не поможешь инвалиду?” – “Сам донесет”, – преспокойно ответил этот мелкий сучонок, шнырь одновременно блатных “козлов” и просто блатных.

Войдя в “локалку”, первым делом осмотрелся – не валяется ли где–нибудь что–нибудь из моих вещей. Вроде не видно. Тут уж один пацан, поприличнее, занес мне баул по лестнице в барак; я вошел за ним – все на месте. Слава богу... На обед они уже ходили; я задвинул баул под соседний шконарь и лег. Разболелась башка, и довольно долго я просто лежал, а в проходняк, на соседней шконке, устроились игроки в нарды, так что разбирать передачу я все равно бы не мог.

Еще повезло с соседом по проходняку внизу – добродушный, не злобный и с юмором парень, эпилептик, татарин, переведенный сюда летом с 1–го. Видя, что уже 2 дня он не занимает ничем свой отсек в тумбочке, я спросил его об этом. “А мне нечего туда класть. Я бедный!” – ответил он – и разрешил мне занять его пустую полку. Получилось очень удобно, я засунул туда пакет с хлебом, который – тоже редкое диво! – на этот раз совершенно не помялся в дороге. Но, как все хорошее, я нутром чую, что это большое здесь удобство – занимать всю тумбочку одному – ненадолго.

Приготовил уже себе ужин, хотел есть – вдруг блатной (“домовой” даже, если до сих пор им остается) приносит записку – от “запасного варианта” с 8–го. Тот пишет, что, мол, нет ли чего сладкого к чаю; а чай, мол, уже заварен, так что очень жду. Охренеть!.. Последний остающийся еще доступным мне телефон, и омрачать отношения с его владельцем нет резона. Но и к “дорожникам” этим блатным я ведь тоже не пойду, кроме хамства и глумления, от них ждать нечего. Что ж делать – плюнул на ужин, благо, еще не снял с миски то, чем она была накрыта, – оделся, сунул в карман остатки недавней ларьковской карамели и пошел сам. Отдал – и еще смог от него набрать матери, уже ехавшей в поезде домой, сказать, что все нормально. Таким вот удачным концом завершился этот на удивление удачный день, 29.8.10.