Буря. Двенадцатая ночь. Зимняя сказка

Как? За то, что он пуританин? Твои побудительные причины, рыцарь?

Сэр Эндрю

Мои причины хоть и не побудительны, но, напротив, хороши.

Мария

Пусть себе будет – чтоб его нелегкая взяла – пуританином или чем угодно: все-таки он флюгер, что ходит за ветром; осел, который выучил наизусть высокопарные речи и сыплет их пригоршнями; ужасно доволен собою и совершенно уверен в том, что набит совершенствами; он свято верует, что, кто на него ни взглянет, непременно в него влюбится. Этот порок прекрасно поможет моему мщению.

Сэр Тоби

Что ж ты думаешь сделать?

Мария

Я подкину ему туманные любовные письма. В них опишу я цвет его волос, форму ног, поступь, глаза, лоб, черты лица – и он узнает себя непременно. Я могу писать совершенно как графиня, ваша племянница. Когда нам попадется какая-нибудь забытая записка, так мы никак не можем различить наши почерки.

Сэр Тоби

Бесподобно! Я уже чую, в чем дело.

Сэр Эндрю

И мне в нос ударило.

Сэр Тоби

Он подумает, что письма эти от моей племянницы и что она в него влюблена.

Мария

Да, я действительно хочу выехать на этом коньке.

Сэр Эндрю

А, и этот конек сделает его ослом.

Мария

Ослом.

Сэр Эндрю

О, это будет чудесно!

Мария

Богатая штука! Уж поверьте, я знаю, мое зелье на него подействует. Я поставлю вас двоих – шут будет третий – туда, где он должен найти письмо; заметьте только, как он будет объяснять его. На сегодня довольно; желаю, чтобы вам приснилась наша шутка. Прощайте! (Уходит.)

Сэр Тоби

Прощай, амазонка.

Сэр Эндрю

Славная, на мои глаза, она девка!

Сэр Тоби

Хорошо дрессирована и обожает меня; да в этом ее нельзя винить.

Сэр Эндрю

И меня раз как-то обожала!

Сэр Тоби

Пойдем спать, сэр. Не худо бы, если б тебе прислали денег.

Сэр Эндрю

Если мне не удастся жениться на твоей племяннице, так я крепко обчелся.

Сэр Тоби

Вели только прислать денег, если же она не будет наконец твоею, так назови меня лошадью.

Сэр Эндрю

Если я этого не сделаю, так я бесчестный человек. Понимай как хочешь.

Сэр Тоби

Пойдем, пойдем! Я приготовлю грог. Ложиться уже поздно. Идем, брат, идем!

_{Уходят.}

Сцена четвертая. Комната во дворце герцога

_{Входят герцог, Виола, Курио и другие.}

Герцог

По звукам стосковался я. Здорово!
Цезарио мой добрый, сделай милость,
Спой ту старинную, простую песнь
Вчерашней ночи. Грусть мою как будто
Она отвеяла и дальше, и свежей,
Чем красные слова воздушных арий,
Пленяющих собой наш пестрый век.
Одну строфу, одну строфу всего лишь!

Курио

Извините, государь, того, кто мог бы спеть ее, здесь нет.

Герцог

Кто же это пел?

Курио

Шут Фест, шут, который восхищал, бывало, отца Оливии. Но он, верно, где-нибудь близко.

Герцог

Сыщите же его, а между тем
Сыграйте тот напев неотразимый.

_{Курио уходит. Музыка.}

Цезарио, когда полюбишь ты,
В страданьях сладких вспомни обо мне.
Как я, все любящие своенравны,
Изменчивы в движениях души.
Одно в них держится неколебимо —
То образ милой, глубоко любимой.
Что, нравится ль тебе напев?

Виола

                                          Прекрасно!
Как эхо, раздается он в чертогах,
Где царствует любовь.

Герцог

                                Твои слова
Искусно выражают чувство страсти,
Ручаюсь жизнью! Как ни молод ты,
Но ты уже искал в глазах любимой
Ответа на любовь, не так ли?

Виола

                                           Да,
Немного, государь.

Герцог

Ну какова ж твоя любезная?

Виола

                                          На вас похожа.

Герцог

Не стоит же она тебя. Как молода?

Виола

Почти что ваших лет.

Герцог

                                           Стара!
Жена должна избрать себе того, кто старше;
Тогда она прилепится к супругу
И будет царствовать в его груди.
Как мы себя, Цезарио, ни хвалим,
А наши склонности непостоянней,
Чем женщины любовь.

Виола

                                  Я тех же мыслей.

Герцог