Буря мечей. Том 1

– Ну и что? Пусть бы меня лучше украл сильный мужчина, чем отец отдал бы какому-нибудь слабаку.

– Хорошо тебе говорить. А если бы тот, кто тебя украл, был тебе противен?

– Если он сумел меня украсть, значит, он проворный, хитрый и храбрый, и сыновья от него родятся такие же. Почему он должен быть мне противен?

– Может, он никогда не моется, и от него разит, как от медведя.

– Тогда я спихнула бы его в ручей или водой бы окатила. Да от мужчин и не должно пахнуть цветами.

– Что в них плохого, в цветах?

– Ничего – для пчелки. Мне подавай вот это. – Рука Игритт метнулась к его ширинке, но Джон перехватил ее.

– А если бы мужчина, укравший тебя, оказался пьяницей? Если бы он был жестоким? – Джон стиснул пальцы, чтобы до Игритт лучше дошло. – Что если бы он был сильнее тебя, и ему нравилось бы избивать тебя в кровь?

– Я бы перерезала ему глотку, пока он спал. Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. – И она вывернулась от него, как угорь.

«Я знаю одно: ты дикая душой и телом». Об этом легко забыть, когда они смеются или целуются, но потом кто-нибудь непременно говорит или делает то, что напоминает им о стене между их мирами.

– Либо женщина, либо нож – и то и другое мужчина иметь не может. Наши матери сызмальства учат этому дочек. – Игритт с вызовом тряхнула своей рыжей гривой. – И землей человек владеть не может, как не может владеть морем или небом. Твои поклонщики думают иначе, но Манс покажет вам, что вы ошибаетесь.

Красиво сказано, да только пустые это слова. Джон оглянулся, чтобы убедиться, что магнар их не слышит. Эррок, Чирей и Пеньковый Дан шли в нескольких ярдах за ними, но не обращали на них внимания. Чирей, как обычно, жаловался на свою задницу.

– Игритт, – сказал Джон вполголоса, – Манс не сможет выиграть эту войну.

– Сможет! – возразила она. – Ничего ты не знаешь, Джон Сноу. Ты еще не видел, как сражается вольный народ!

Одичалые дерутся как герои или как демоны, в зависимости от того, кто говорит, но кончается это всегда одним и тем же. «Они дерутся с бесшабашной отвагой, и каждый сам себе голова».

– Я не сомневаюсь, что все вы храбрецы, но в битве дисциплина всегда берет верх над доблестью. Рано или поздно Манс потерпит поражение, как все Короли за Стеной до него. И когда это случится, ты умрешь. Вы все умрете.

Игритт посмотрела на него с такой злобой, как будто хотела его ударить.

– Не вы, а мы. Ты тоже. Ты больше не ворона, Джон Сноу. Я поклялась в этом, и ты лучше меня не подводи. – Она прижала его к дереву и поцеловала прямо в губы у всех на виду. Кригг-Козел стал подзадоривать ее, кто-то еще засмеялся. Джон, несмотря на все это, поцеловал ее в ответ. Когда они наконец оторвались друг от друга, Игритт пылала румянцем. – Ты мой, – шепнула она. – Ты мой, а я твоя. Умирать так умирать, Джон Сноу, – все когда-нибудь умирают. Но сначала мы поживем.

– Да. – У него перехватило горло. – Сначала поживем.

На это она усмехнулась, показав кривые зубы, которые он успел полюбить. «Дикая душой и телом», – с едкой печалью, снова подумал он. Пальцы его правой руки привычно согнулись и разогнулись. Что сделала бы Игритт, если бы знала, что у него на сердце? Как бы она поступила, если бы он усадил ее рядом с собой и признался, что остается сыном Неда Старка и братом Ночного Дозора? Выдала бы его? Он надеялся, что нет, но рисковать не смел. Слишком много жизней зависит от того, доберется ли он до Черного Замка раньше магнара… и сумеет ли он сбежать от одичалых.

Они спустились на южную сторону Стены у Серого Дозора, покинутого двести лет назад. Один пролет его огромной каменной лестницы уже сто лет как обвалился, но спускаться все равно было куда легче, чем подниматься. Оттуда Стир сразу увел их в глубину Дара, чтобы избежать караулов дозора. Кригг-Козел обходил стороной немногие населенные деревни, еще оставшиеся в этих краях. Не считая нескольких круглых башен, торчавших в небе, как каменные пальцы, они не видели никаких следов человека. Никем не замеченные, они шли по мокрым холмам и продутым ветром равнинам.

«Ты не должен колебаться, что бы от тебя ни потребовали, – сказал Джону Полурукий. – Дели с ними дорогу, еду, сражайся с ними рядом, сколько будет нужно». Джон проехал с ними много лиг и еще больше прошел пешком, делил с ними хлеб и соль, а с Игритт даже спал под одним одеялом, но они ему по-прежнему не доверяли. Тенны следили за ним днем и ночью, и он не мог уйти. Еще немного – и будет поздно.

«Сражайся с ними рядом», – сказал Куорен, прежде чем погиб от Длинного Когтя… но до этого пока еще не дошло. Если Джон прольет братскую кровь, он пропал, и не будет ему места по эту сторону Стены.

После каждого дневного перехода магнар требовал его к себе и спрашивал о Черном Замке, его гарнизоне и мерах защиты. Джон лгал, когда хватало смелости, и прикидывался незнающим, когда мог, но Кригг-Козел и Эррок тоже присутствовали при этом. Им было известно довольно много, и приходилось соблюдать осторожность. Слишком откровенная ложь могла выдать его.