Буридан

Поднявшись на ноги, итальянец бросил последний угрожающий взгляд на ту хижину, где жили Миртиль и Мабель, затем стремительно сбежал вниз по склону.

В спустившихся сумерках Страгильдо шел большими шагами, опираясь на отрезанную ветку. Его мрачная физиономия выражала непоколебимую решимость. Он был готов поставить свою жизнь на кон против жизней Буридана и Бигорна. Он шагал безмолвно, быстро, прокручивая в голове зловещие мысли.

Подойдя к воротам, он обнаружил их уже закрытыми.

Но он улыбнулся, покопался в кармане и вытащил один из тех подписанных королем приказов, которые он забрал из своего жилища на улице Фруадмантель.

«Все, что мне оставил Бигорн! — подумал он. — Сейчас этот клочок пергамента для меня, быть может, дороже всего того золота, что у меня украли!»

Он принялся кричать, не имея рога, чтобы подать сигнал.

Лучник, что стоял на часах на смотровой площадке одной из башен ворот, услышал его и приказал убираться прочь.

— Именем короля! — отвечал Страгильдо.

При этом крике, который всегда производил скорый чудодейственный эффект, цепи подъемного моста заскрежетали, ворота приоткрылись, и вскоре, сопровождаемый несколькими людьми, один из которых нес смоляной факел, появился офицер, желавший узнать, кто говорит от имени короля.

Страгильдо предъявил приказ.

— Хорошо, — сказал офицер, который, впрочем, сразу же узнал итальянца и больше ничему не удивлялся, — можешь пройти.

Войдя в город, Страгильдо бросился бежать.

Вскоре он был уже рядом с Тамплем.

Хитрец решил, что отомстить ему поможет граф де Валуа!

Вот только, выйдя на эспланаду, что простирается перед главными воротами Тампля, он резко остановился: площадь была занята сотней выстроившихся в походном порядке всадников, в руках у некоторых были зажженные факелы.

То было ужасное зрелище.

Мертвая тишина висела над этими неподвижно стоявшими в ночи вооруженными людьми и их изредка похрапывающими конями.

Страгильдо тотчас же узнал несколько шевалье короля.

У оставшихся всадников на груди виднелся королевский герб. Наконец, один из них держал голубое знамя, на котором также был вышит королевский герб.

Ошибки быть не могло.

«В Тампль приехал король!» — подумал Страгильдо, вздрогнув.

И он отступил, укрылся позади растущих шагах в ста от замка могучих вязов, решив подождать, пока король удалится.

Время шло. Среди всадников эскорта не проявлялось никакого движения.

Страгильдо бессильно злился. Колокола Тампля пробили полночь, затем в полной тишине прошли еще несколько часов.

Страгильдо пребывал уже на грани отчаяния. Уж начал заниматься день.

Он хотел уже подойти к этим всадникам и прокричать им:

— Это я! Если у вас есть приказ короля задержать меня — что ж, задерживайте, но сейчас же скачите во весь опор в Ла-Куртий-о-Роз и арестуйте также и Буридана, Бигорна и остальных!.. Отправляйтесь на Монмартр, где вы найдете колдунью, которая хотела убить короля!

Страгильдо уж было сорвался с места. И тут он увидел выходившего из Тампля короля!

Увидел таким бледным, таким печальным. Этот пылкий, полный силы и порывистости молодой человек выглядел каким-то сгорбленным. На некогда столь веселом и счастливом лице лежала печать такого мрачного отчаяния, что Страгильдо попятился, пробормотав:

— Моих рук дело!..

Граф де Валуа сопровождал племянника, говоря с ним тихим голосом и, казалось, давая какие-то категоричные заверения, в ответ на которые Людовик лишь вяло покачивал головой.

Наконец король запрыгнул в седло и неспешно удалился, а вслед за ним — и весь его эскорт.

Вскоре мы увидим, какой была эта ночь, которую Людовик Сварливый провел в Тампле, ночь ужасная, когда, быть может, он и подцепил тот недуг, от которого затем и скончался.

После отъезда короля граф де Валуа еще пару минут оставался на плацу, в окружении нескольких офицеров.

На губах его блуждала загадочная улыбка, он смотрел вослед сгорбленному силуэту, тени, что прежде была королем.

— Полагаю, — промолвил рядом с ним один из офицеров, — от такого потрясения наш сир уже не оправится.

Валуа вздрогнул, в глубине его глаз промелькнул огонек.

Он расправил плечи, тяжело вздохнул и бросил долгий взгляд прямо перед собой, в ночь.

Что он видел?.. Быть может, корону, которую ему не терпелось надеть на свою голову!..

«Где мои враги?.. — размышлял граф. — Где Маргарита Бургундская? Где Ангерран де Мариньи? Где скоро будет сам король? Сколько руин вокруг меня!.. И на этих руинах — я, прочно стоящий на ногах!.».

Последний всадник эскорта исчез вдали. Огни факелов освещали дальний конец улицы Вьей-Барбетт.

«Врагов у меня больше не осталось, за исключением одного! — добавил он, вздрогнув. — Но и этот должен умереть!.. Этого я ненавижу больше, чем других, что-то подсказывает мне, что он опасен. Мой сын, это мой сын».

— Пойдемте, господа, — сказал он вслух и повернулся, чтобы направиться к воротам Тампля.

В этот момент, пробившись сквозь строй окружавших его офицеров, к Валуа приблизился некто и, прежде чем на него, этого некто, обрушились уже взметнувшиеся было руки охранников, хитрый голос прошептал на ухо графу такие слова: