Буржуа: между историей и литературой

СОВРЕМЕННАЯ буржуазия, читаем мы в знаменитом панегирике в «Манифесте Коммунистической партии»: «…создала чудеса искусства, но совсем иного рода, чем египетские пирамиды, римские водопроводы и готические соборы; она совершила совсем иные походы, чем переселение народов и крестовые походы… сгустила население, централизовала средства производства, концентрировала собственность в руках немногих»[225]. Пирамиды, водопроводы, соборы, сгустила, централизировала, концентрировала… Ясно, что для Маркса и Энгельса «революционная роль» буржуазии заключается в том, что этот класс сделал. Но есть и еще одна, менее ощутимая причина для восхваления ими буржуазии:

Буржуазия, повсюду, где она достигла господства, разрушила все феодальные, патриархальные, идиллические отношения. Безжалостно разорвала она пестрые феодальные путы, привязывавшие человека к его «естественным повелителям», и не оставила между людьми никакой другой связи, кроме голого интереса, бессердечного «чистогана». В ледяной воде эгоистического расчета потопила она священный трепет религиозного экстаза, рыцарского энтузиазма, мещанской сентиментальности. < …> Словом, эксплуатацию, прикрытую религиозными и политическими иллюзиями, она заменила эксплуатацией открытой, бесстыдной, прямой, черствой.

Буржуазия лишила священного ореола все роды деятельности, которые до тех пор считались почетными и на которые смотрели с благоговейным трепетом. Врача, юриста, священника, поэта, человека науки она превратила в своих платных наемных работников. <…> Буржуазия сорвала с семейных отношений их трогательно сентиментальный покров и свела их к чисто денежным отношениям. <…> Все застывшие, покрывшиеся ржавчиной отношения, вместе с сопутствующими им, веками освященными представлениями и воззрениями, разрушаются, все возникающие вновь оказываются устарелыми, прежде чем успевают окостенеть. Все сословное и застойное исчезает, все священное оскверняется, и люди приходят, наконец, к необходимости взглянуть трезвыми глазами на свое жизненное положение и свои взаимные отношения[226].

В этих возбужденных фрагментах переплетаются три различных семантических поля. Первое отсылает к периоду, предшествовавшему появлению буржуазии, когда природа общественных отношений была скрыта различными иллюзиями: мир «идиллических отношений», «прикрытости», «экстаза», «трепета», «энтузиазма», «священного», «сентиментальности» и «предрассудков». Однако достигнув господства (второй отрывок), новый правящий класс безжалостно разогнал все тени: «разрушила идиллические отношения», «разорвала путы», «потопила», «сорвала», «лишила», «осквернила». Отсюда в итоге вытекает новая эпистема, столь типичная для буржуазного века: «голый интерес», «ледяная вода эгоистического расчета», «трезвыми глазами», «взглянуть на свое жизненное положение», «открытая, бесстыдная, прямая, черствая эксплуатация». Вместо того чтобы прятать свое господство за набором символических иллюзий, буржуазия заставляет все общество взглянуть в глаза правде о себе. Это первый реалистический класс в истории.

Рис. 8

Эдуар Мане. «Олимпия» (Édouard Manet, Olympia), 1863, масло, холст. С разрешения Bridgeman Art Library.

Голый интерес. Шедевр буржуазного столетия (рис. 8) «смотрит на зрителя», пишет Т. Дж. Кларк, «с таким видом, что заставляет его представить себе всю ткань, состоящую из <…> предложений, мест, выплат, особых способностей и статуса, которые продолжают быть предметом переговоров»[227]. Переговоры – прекрасное слово. Хотя Олимпия лежит, предавшись праздности и как будто бы ничего не делая, на самом деле она работает: она приподняла голову и повернулась, чтобы оценить потенциального клиента – зрителя – тем пристальным взглядом, который так трудно выдержать. Открытая, бесстыдная и прямая. Для сравнения взгляните на «Венеру Анадеомену» Энгра (1848, рис. 9), «которая смотрит и как будто не видит» (снова Кларк) и имплицитно подразумевает, что «обнаженные ничего не скрывают, потому что нечего скрывать»[228]. Именно «мещанскую сентиментальность» подобной живописи была призвана разоблачить «Олимпия»: без сомнения, фигура на картине Мане прикрывает рукой свои гениталии. Вот уж действительно реализм.

Рис. 9

Жан Огюст Доминик Энгр «Венера Анадиомена» (Jean Auguste Dominique Ingres, Venus Anadyomene), 1848, масло, холст. С разрешения Bridgeman Art Library.